Жениться непросто

150

С друзьями на NN.RU

У вас пока нет друзей на NN.RU, поэтому ссылка на тему не может быть отправлена.

Воспользуйтесь поиском, чтобы найти новых друзей.

В социальных сетях

Сестра Флаффи

17.01.2008

В Израиле для наших дважды соотечественников, да еще разведенных, желание жениться вылилось в длинную историю. Участники - мои знакомые сначала по форуму, а потом и в реале. Прожили несколько лет в гражданском браке и решили родить ребенка. Невеста описывает процедуру подготовки к свадьбе в своем ЖЖ, приведу ее рассказ с некоторыми сокращениями.

-1-

Как израильтяне женятся
Раз люди задают много вопросов, я расскажу о нашей местной специфике. Существует несколько способов.

Вариант 1. Самый распространенный и общепринятый. Женитьба посредством религиозного бракосочетания, которое по еврейской традиции называется "хупа". Это как если бы в России достаточно было только обвенчаться в церкви и все. Но в России церковь отделена от государства, а у нас нет, поэтому у нас религиозные дела главнее всех прочих гражданских. Как венчаться может только христианин, так и проходить обряд "хупы" может только иудей, в религиозном смысле этого слова. Тут бы надо удариться в рассуждения, чем еврей отличается иудея, но у меня мозгов не хватает думать на такие темы, поэтому рекомендую всем желающим обратиться к первоисточникам.

Когда житель Израиля в первый раз приходит в соответствующую религиозную инстанцию (местный религиозный совет, который мой муж именует "горкомом партии"), "рабанут", у него сразу спрашивают, где родились родители. Если родители родились в Израиле, то будет проще. Если нет – надо доказать, что ты иудей. То есть мало того, что ты записан в гражданских документах как "еврей", нужно еще подтвердить этот факт. Подтверждением еврейства занимается религиозный суд – раввинатский суд. Все судьи в нем – раввины. Они специалисты по традиционной еврейской юриспруденции, которой можете себе представить сколько лет. Любая из европейский конституций просто девочка по сравнению с нашим религиозным законом. И хотя по дряхлости своей этот закон часто пребывает в маразме, сделать с ним уже ничего нельзя. Это я тоже не буду обсуждать по понятным причинам.

Допустим, мы доказали, что мы иудеи и нам можно сочетаться религиозным браком. Тогда платится соответствующий налог в рабануте, назначается дата, обычно за 3-4 месяца или полгода до момента события, в зале торжеств определяются все подробности, и в день свадьбы, после прибытия гостей, раввин проводит обряд в специально возведенной беседке. Эта беседка и называется Хупа. Вообще, я один раз была на православном венчании и видела обряд в фильме К.Муратовой "Чеховские мотивы". Мне однозначно еврейское бракосочетание нравится больше, чем православное. У нас не так занудно.

Через пару дней после женитьбы получаешь в "горкоме партии" документ, свидетельство о браке, и его принимают в Израиле как законный во всех инстанциях.

Вариант 2. Допустим, мы не доказали, что мы евреи. Или пусть мы не хотим связываться с рабанутом и платить им денег, а жить вместе хотим. Тогда нужно пойти к адвокату и попросить его составить брачный контракт. В нем, как в любом договоре, стороны указывают, какие у них права и обязанности, что они будут делать в случае конфликтов, какие у них отношения с собственностью, на каких принципах будут воспитывать детей – короче, все, что сочтут важным. Стандартных брачных договоров нет. Есть некие общие положения и вопросы, которые, естественно, каждая пара решает сама для себя. Потом муж и жена подписывают договор, адвокат или нотариус его заверяет, договор относят в суд по гражданским делам (светский, не религиозный), и судья заверяет. С этого момента договор приобретает законную силу. Я не знаю, как к этому договору относятся в официальных инстанциях и какая запись при этом наличествует в документах людей, то есть, написано ли, что они муж и жена. Основная цель договора – сделать конкретные распоряжения относительно имущества. Если договор не сделан, получаем вариант номер 3.

Вариант 3. Так называемые "ядуим бе-цибур" (буквально – "публично известные"). По-русски называется некрасивым словом "сожительство". Но суть тут не в словах, а в отношении. Скажем, если соседи знают, что в этой квартире живут мужчина и женщина, у них семейные отношения, общее хозяйство, общие дети, права и обязанности, то какая разница, есть ли у них штамп в паспорте. Перед законом они будут отвечать как муж и жена. В то же время каких-то полезных прав у них не будет. Те места, где муж и жена могут представлять друг друга в силу своего статуса, "ядуим бе-цибур" будут должны давать доверенность. Кстати, детей можно записать на "гражданского мужа" без проблем. Для этого он должен прийти в местное отделение МВД и заявить, что является отцом ребенка. Ну, я не беру ситуацию, когда женщина при этом замужем за другим мужчиной, а то мы опять вступим в тенета религии. Проблемы со статусом "ядуим бе-цибур" могут начаться в тот момент, когда такая пара решит развестись. Существует закон о взаимоотношениях между супругами, в котором прописаны очень демократичные вещи, удобные для женщины, к примеру. И если никакого договора, перекрывающего положения этого закона, подписано не было, женщина может получить с мужчины очень много вкусного и полезного. Поэтому мужчины часто страхуются и все же составляют конкретный договор с конкретными указаниями, кому что достанется и как будут решаться спорные вопросы.

Вариант 4. Еще есть вариант, когда израильтяне не хотят сдаваться раввинам, не хотят подписывать договоры и не хотят жить просто так. А хотят сочетаться гражданским браком, типа как в ЗАГСе. Такого института в Израиле нет (хотя, может быть, скоро сделают). Такие израильтяне едут жениться за границу. Естественно, они могут поехать только в такую страну, где разрешено бракосочетание двух людей, не являющихся гражданами этой страны. Насколько я знаю, сейчас в основном ездят на Кипр и в Чехию, а конкретно – в Прагу. Раньше была еще Болгария, но ее прикрыли пару лет назад. Еще раньше, лет 10 назад, были популярны парагвайские браки. Это очень смешной вариант. Для него не надо было ехать в Парагвай. Специальные агентства посылали тамошним деятелям документы брачующихся, а назад получали свидетельство о браке. Там было много нарушений, естественно, и с течением времени Израиль перестал признавать такие браки законными. Тем, кто сделал это давно, ничего не грозит, они так и остаются в статусе мужа и жены, но сегодня на такой документ в МВД даже не посмотрят.

Вариант 5. Собственно, для израильтян все варианты кончились, но есть еще ситуация с международными браками. Проблема в том, что сюда нельзя привезти невесту-нееврейку, чтобы впоследствии жениться на ней здесь. Приходится жениться в том месте, где у невесты гражданство. В крайнем случае – на Кипре. После свадьбы жених возвращается в Израиль со всеми документами невесты, относит их в МВД, и там уже решают, впускать ее или не впускать в Израиль. Вид на жительство ей дают исключительно как жене, и под любым другим соусом ("ядуим бе-цибур", брачный контракт) она разрешения на въезд в страну не получит. Кстати, некоторые израильтяне все равно составляют брачный контракт, несмотря на иностранное свидетельство о браке, видимо, страхуют таким образом свою недвижимость и собственность. Нелишним будет сказать, что в подавляющем большинстве международных браков житель Израиля – мужчина, а невеста – иностранка. Хотя мне попадалась одна сорокалетняя женщина, вывозящая с Украины молодого мужа, видимо – первую любовь. И такое бывает.

Ответить

Ссылка на сообщение

открыть ссылку в новом окне

В социальных сетях

Сестра Флаффи

17.01.2008

-2-

Как я уже писала, в назначенный день мы вместе с мамами приехали в раввинатский суд г. Тель-Авива. Поднялись на второй этаж, подошли к двери нужной комнаты. На двери висел список людей, которых сегодня принимают. Мы в этом списке были первыми, но вместе с нами значилось еще несколько человек. В коридоре стояла небольшая толпа, человек 15, причем я бы не предположила, что они пришли доказывать еврейство. Или наоборот, их вид должен был сразу убеждать в принадлежности к еврейству. Все хорошо подготовились к интервьюшечке. Например, сидел парень в вязаной кипе, болтал по телефону на хорошем иврите, инструктировал кого-то о подробностях установки софта на сервер. Потом он еще раз разговаривал, на русском языке, но с бухарским акцентом. То-то я удивилась. Еще была очень стильная русская девушка, в юбочке, кофточке с рукавами, все дела, свои родители, родители жениха – скромно одетые, папы в кипах, жених в кипе, ивритоязычный. Ну, я тоже скромно оделась. На меня еще тогда юбка налезала. А мама моя приехала в кофточке с коротким рукавом и в пиджаке. То потухнет, то погаснет. То оденет пиджачок (скромно), то снимет (жарко). Минут пятнадцать нас помурыжили в коридоре без информации, потом быстрым шагом пролетел к кабинету невысокий дяденька в сопровождении молодого парня.

Он быстро распорядился заходить в кабинет, там стояли натуральные школьные парты – каждый за парту с мамой. Жениха с невестой рассаживали, чтобы не были соседями. Когда все сели и разложились, он начал подходить к парам по очереди и тихонько беседовать. По списку мы должны были принести: удостоверения личности, оригинал свидетельства о рождении кандидата в евреи, его мамы и его бабушки по материнской линии, семейные фотографии, свидетельство о браке, любой другой документ, доказывающий принадлежность к еврейству, выписка из регистрационного списка населения - тамцит ришум (которого у нас не было, но никто не спросил), а также предъявить в оригинале маму и, по возможности, бабушку. Такой возможности ни у одного из нас не было.

Дядечка не выпендривался, говорил по-русски, но к своему помощнику обращался на иврите, который, в свою очередь, с экзаменуемыми тоже говорил по-русски, но со среднеазиатским акцентом. Своеобразные условности нашего городка. Самый главный документ во время этой беседы – свидетельство о рождении экзаменуемого и его мамы. У меня в свидетельстве написано, что оба родителя евреи, и выдано оно тогда же, когда я родилась. Чистенько. У моей мамы тоже сохранился оригинал, весьма потрепанный, там похожая информация, только от старости национальность мамы плохо видно. Маму уже один раз подвергали сомнениям из-за этого, то ли в московском Сохнуте, то ли в рабануте при разводе. В общем, тогда придрались, а сейчас прошло гладко. Бабушкино свидетельство о рождении не сохранилось, есть свидетельство о смерти, в котором о национальности ни слова, а написано оно на литовском. Доктор Вайс так же стремительно, как он все делает, обратился к маме на литовском. Фразу мы обе поняли (парле ву франсе, шпрехен зи дойч), но мама стала отвечать по-русски: "Я оттуда уехала в 17 лет и больше с литовским дела не имела". Мне показалось, что если человек задает вопрос на определенном языке, он может и дальше поддержать разговор. Респект, как сейчас модно говорить. Остальные документы мы тоже показали, как и фотографии свои еврейские. Нам велели снять копии с определенных документов и отдать их его помощнику. По счастью, копии мы сделали заранее, поэтому не надо было бегать. На этом я поняла, что экзамен мы прошли успешно.

Саша рассказал потом, что у него вышло по-другому. У его мамы не было оригинального свидетельства о рождении. Оно еще больше истрепалось, чем у моей мамы, и при выезде из СССР она наивно попросила в ЗАГСе выдать ей новое свидетельство, с корочкой. От этого документа доктор Вайс раздраженно отмахнулся – не канает, мол. Но зато Сашина мама вспомнила идиш и немножко на нем поговорила. В общем, тоже удалось убедить.

Я почему-то решила, что мы уже евреи и нам можно идти домой. Наивная девушка. На данном этапе мы только получили справку от эксперта по документам, что наши документы не поддельные. Этого еще недостаточно для окончательного вывода. Эксперт по человеческим душам, судья-раввин, должен сделать его на основании личной беседы с нами.

Если бы мы никуда не спешили, можно было бы сдать свои справки в секретариат, каждый в свой, по цветам, отправляться домой и ждать около двух месяцев, пока нам придет приглашение на заседание суда. Но кое-кто, кому я очень благодарна за веру в победу и общий оптимизм, решил, что решение раввинатского суда нам нужно сегодня, сейчас, немедленно. Сначала он выяснил, где суд заседает. Оказалось, что этажом выше есть несколько залов суда, каждый зал – под цвет папки, в соответствии с алфавитной группой. На двери точно так же висит список, где перечислены фамилии людей и их дела, которые суд будет сегодня рассматривать. Периодически наружу выходит служащий – секретарь или распорядитель – и объявляет, кто пойдет следующим. В своем зале Саша сразу получил обещание, что сможет пройти сегодня, только нужно будет подождать. В моем зале ему сказали, что сопротивление бессмысленно, иди домой, жди приглашения. Я все еще пребывала в прострации по поводу удачной беседы с д-ром Вайсом, когда будущий муж набросился на меня и заставил писать письмо – сами мы не местные, жаниться хочем, причем побыстрее, а пузо-то растет, поможите, люди добрые, кто чем может, пустите к раввину на поклон. Это письмо он вручил какой-то начальнице. Начальница, видимо, дала распоряжение, потому что в моем зале заседаний тоже сказали ждать, неизвестно сколько, может, сегодня получится. Мы с мамой пошли сидеть у дверей зала суда. Сашина мама поняла, что не успевает по своим делам, и мы ее отправили домой на автобусе.

Что-то мне показалось странным в неравномерности ожидания у двух залов. Я внимательно изучила список на дверях и сделала гениальный вывод. У меня фамилия на букву "М". В той же группе, под тем же цветом, буквы "К" и "Л". "К" – это Коэн, "Л" – это Леви. Две самые распространенные и самые ортодоксальные фамилии! Под той же дверью ждали свой очереди на разбор полетов люди в черных одеждах, и было видно, что они не для суда вырядились, а всегда так ходят. Суд должен был решать их дела с разводами, алиментами и примирениями, это все было написано в листке с фамилиями и временем по графику.

И вот мы с мамой в пиджачке – то потухнет, то погаснет, - сидим и ждем, когда нас позовут. Саша тоже ходил рядом с нами, пока не пропустил своей очереди, так что уже решил больше от своей двери не отходить. Наконец он появился и сказал, что благополучно отстрелялся. Судья не стал его вызывать в зал, а побеседовал в каком-то подсобном канцелярском помещении, весь разговор вышел довольно неформальным и кратким. Меня это немножко приободрило, как впоследствии выяснилось – совершенно напрасно.

Ответить

Ссылка на сообщение

открыть ссылку в новом окне

В социальных сетях

Сестра Флаффи

17.01.2008

-3-

Хочу оговориться, что пишу эти заметки в надежде, что они кому-то помогут. В Интернете много информации, люди вокруг вроде бы опытные, но все же у нас было мало знаний, пока мы сами не вступили в эту реку. Знай я, что меня ожидает и как надо себя вести, потратила бы чуть меньше нервных клеток.

Естественно, я давно знаю, что по еврейскому закону (Галаха) национальность ребенка определяется по национальности матери. Достаточным и необходимым условием для получения статуса еврея является доказательство еврейства мамы, и так рекурсивно. Но при этом я не осознавала, что в данном случае я сама оказываюсь таким же важным звеном в дальнейшей цепи рождения евреев, и следовательно меня "проверить" гораздо важнее, чем моего потенциального мужа. Поэтому в раввинатском суде женщина проверяют тщательнее, чем мужчин. И если разговор с Сашей длился не больше 15 минут, то я ушла в зал заседаний на полчаса, а снаружи все за меня волновались.

При всем своем бюрократизме, израильская система мне симпатична одним важным качеством – практически в любое учреждение (или магазин) можно зайти в те часы, которые официально обозначены на двери. Скажем, российское консульство работает до 15:00, но пускать внутрь они прекращают в 14:00 или даже в 13:30. В Израиле бы пускали до 14:50 и уже не выгоняли бы, пока ты не сделал свои дела. Раввинатский суд работает до 13:00. Примерно в 12:30 народ стал рассасываться, а коридоры начали пустеть. Саша меня заверил, что никуда они не денутся, обязательно закончат с нашим делом. Тут распорядитель позвал меня в зал суда.

Большая комната, на возвышении буквой Г стоят длинные столы, где сидят чиновники. Перед ними на расстоянии 4-5 метров письменный стол со стулом, трибуна и еще один стол. Судья сидит лицом к гражданам, сбоку от него один или два секретаря-оператора за компьютером. Первым делом велели предъявить секретарю удостоверение личности. Я отдала и плюхнулась на стул. Судья попросил меня встать, и мне сделалось ужасно неловко. Вообще, я во время всей этой процедуры испытывала давно забытые с советских времен ощущения. Кажется, в последний раз такое было, когда меня принимали в комсомольцы и задавали вопросы по уставу. Приятного мало.

Судья обращался очень строго, требовательно, хотя я понимала, что лично против меня он ничего не имеет, просто порядок такой. Я решила быть спокойной и мужественной, как настоящая комсомолка. Спросили имя мамы – ответила. Спросили имя папы. Тут меня переклинило, и я почему-то решила, что он спрашивает об имени маминого папы, а не моего, и назвала имя деда, то полное имя, которое узнала несколько часов назад – Юда-Мойшеле. Последовало некое замешательство. Когда недоразумение выяснилось, я назвала и имя папы тоже. Спросили про маму – где она. Ответила, что ждет в коридоре. Спросили про бабушку. Давно умерла, есть фотография могилы. Показать судье фотографию. Нервными пальцами ищу нужную фотку в пачке, несу судье, комментирую – вот фотография, но имени здесь не видно, сфотографировали так, чтобы в кадр попала соседняя могила, где надпись на иврите (идише). На бабушкиной могиле имя высечено по-русски. Судья повторяет за мной эту информацию в сжатом виде, как я понимаю, для стенографирующих секретарей. Это доказывает, что могила находится либо в еврейской части кладбища, либо на еврейском кладбище. Все кладбище еврейское или только часть? Я теряюсь от волнения. Кладбище в Вильнюсе, в последний раз я на нем была лет в 15; кажется, все еврейское, но гарантировать не могу. В такие моменты хотелось бы отвечать четко и уверенно, но я была совершенно не готова.

Потом стали спрашивать про еврейские традиции. Какие праздники праздновались в семье? Да никакие и не праздновались. Песах – покупали в синагоге мацу, я ее грызла. Вот и все детские воспоминания.

Откуда я узнала, что я еврейка? Я честно ответила, что мне ни разу не давали об этом забыть. Что всегда находился кто-нибудь, кто напоминал, если я посмела забыть. Может быть, я не очень типичная в этом смысле, ведь у меня внешность в маму, в детстве я вообще была светло-русая, а Артем наш так даже и блондином. И все относились обычно, пока не заглядывали в паспорт родителей или в свидетельство о рождении. Тут сразу очень характерно менялось выражение лица, причем люди это никак контролировать не могли. Так что пусть судья не гонит, в тоталитарном обществе себя можно идентифицировать и без мегилат Эстер, и без суки, и без суточного поста.

Нечего надеяться, что я там первая пыталась ему продать это социальное, не религиозное, еврейство, так что ничего нового он не узнал. Спросил, есть ли еще родственники по материнской линии. Я сказала, что есть мамина сестра из Ашдода и ее тетя из Тверии. Судья решил поговорить с мамой, выяснив предварительно, что иврит у нее не свободный и что нужно вызвать переводчика.

Я вышла наружу. Саша сказал, что меня долго не было, но я сама не ощутила, как прошло время. Минут через 10 пришел переводчик, мне было любопытно, как он станет переводить, профессиональный интерес, если хотите. Мы зашли с мамой вдвоем, я встала на свое старое место за столом, может быть, можно было сесть, но я уже не решилась. Мама встала за кафедру. У нее тоже взяли удостоверение личности, задавали вопросы про имена родителей. Затем так же стали спрашивать про праздники в доме. У мамы тоже ничего не праздновалось, кроме Песаха с поеданием мацы. Потом она сожалела, что не вспомнила вовремя о совершенно естественной в детстве вещи – что дед (Юда-Мойшеле) по субботам ходил в синагогу. И что в Йом Кипур постился.

Затем раввин спросил, кто из родственников по женской линии живет в Израиле. Мама назвала сестру из Беер-Шевы, сестру из Тверии и тетку тоже из Тверии. Тут мы обе лажанулись. Я – потому что про мамину старшую сестру начисто забыла. Мама – потому что свою сестру, купившую квартиру в Беер-Шеве и переехавшую затем в Ашдод, считает жительницей Беер-Шевы. Так что раввин захотел поговорить со всеми – и с беер-шевской, и с ашдодской. Я пыталась объяснить недоразумение, чувствуя, что меня особо не слушают, так как права голоса никто не давал. И мама, естественно, не знала, что я говорила, пока ее не было. В конце концов с помощью переводчика донесли до раввина суть. Он выразил желание поговорить с двумя из них. Звоним на мобильник младшей маминой сестре, ашдодской, - не отвечает. Старшая сестра уехала в гости в Вильнюс. Судья предлагает позвонить туда за счет суда. Увы, нельзя, там, где она живет, телефона просто нет, и свой израильский мобильник она с собой не взяла. Звоним маминой тетке в Тверию на домашний номер, получаем стандартное безековское сообщение, что этот номер не подключен. Что за черт? Ситуация начинает выглядеть очень тухло, словно бы мы врем.

Я безуспешно пытаюсь набрать мамину младшую сестру, а раввин выясняет, с кем еще можно поговорить. За неимением лучшего, дозвонились до мужа сестры – и через переводчика на него обрушился тот же дурацкий поток вопросов: кого как звали, какие праздники праздновали. В конце концов судья спросил что-то о бабушке, мамин зять ответил, что она умерла задолго до того, как он познакомился с тетей, и неловко стало уже всем присутствующим, а не только мне. На счастье, тут мне перезвонила сама тетя, потому что у нее начался обеденный перерыв, и она увидела массу неотвеченных звонков. Раввин тут же пожелал задать ей вопрос через переводчика. Я уже приготовилась к очередной итерации вопросов, но он спросил ошеломившую нас с мамой вещь. Он спросил – знает ли тетка, что ее племянница уже была замужем. Да, знает. А знает ли она, кто был этот муж по национальности? Да, конечно, он был русский. Ну и до свидания. И никаких вам больше мацот и гефилте фиш. Как я понимаю, цель у этого вопроса была только одна – удостовериться, что она действительно мне родная тетка. Елы-палы!

На этом раввин счел наши доказательства убедительными и решил заняться просветительской деятельностью. Традиции надо соблюдать. Праздники праздновать. Семью строить еврейскую. Детей воспитывать в духе предков. "Кцат кашрут, кцат шабат". Так мне раввинатский судья сказал. Что симптоматично, до встречи с ним мне тоже этого хотелось, но в процессе желание улетучилось.

Когда мы вышли из зала суда с решением в руках, мною овладела растерянность. Что дальше? Распорядитель суда сказал – иди в 106 комнату. Саша сказал – иди к своему секретарю, там тебе отдадут все дело, будем делать декларацию отцовства. На двери 106 комнаты было написано "машинистки", какая-то бабушка сидела в ней и ела бутерброд. Время подбиралось к двум, охранники выпускали из здания последних посетителей. Я пошла к своему секретарю, он мельком взглянул на мою бумажку и буркнул, что я должна идти к машинисткам, чтобы напечатали. Оказывается, в моем зале суда секретари писали от руки, а в Сашином – печатали в компьютер. Дискриминация, право слово. Машинистка перепечатала протокол, я отнесла протокол секретарю, получила свою папку и опять поползла наверх.

Там носом к носу столкнулась с Сашей, которому как раз сказали, что его очередь подошла, и теперь нужна невеста. Зашли внутрь, в другой зал. Тоже буквой Г столы на постаменте, только секретарь один. И судья не такой строгий. Я уже и не пытаюсь садиться, наученная горьким опытом. Подайте, говорят, удостоверения личности. Подали. Потом так же истребовали наши свежеполученные справки о еврействе. Спросили, каковы наши имена. Мы назвались. Ты, женщина, кто отец твоего ребенка? Ну, эта… как это… ну, этот. И так ручкой слабо махнула. Ты, мужчина, признаешь себя отцом ребенка этой женщины? Ага!

Кто-то писал в жж, что, мол, процедура признания отцовства в раввинатском суде очень унизительна. Когда мы вывалились из зала суда, я озадаченно воззрилась на Сашку – что-то я не поняла, в какой именно момент меня там унизили? Третья заветная бумажка досталась нам за три минуты, не в пример легче всех остальных.

Ответить

Ссылка на сообщение

открыть ссылку в новом окне

В социальных сетях

Сестра Флаффи

29.01.2008

-4-

На следующем этапе мы должны были снова вернуться в рабанут – горком партии, - которому теперь предстояло выполнять обязанности ЗАГСа. Саша сходил туда один и узнал, что я тоже нужна, так как заявление подают от двоих. Мы пришли очень удачно, никакой очереди, раввин был свободен, хоть и болел. Дедушку-раввина было ужасно жаль. Лет ему было не меньше семидесяти, а в таком возрасте и здоровым работать тяжело. Он заходился в кашле, высмаркивался, гнусавил, и я понимала его с трудом, хоть на разговорный иврит не жалуюсь. Мы отдали ему все наши документы: копии удостоверений личности, свидетельств о рождении, свидетельств о разводе, оригиналы протоколов об установлении еврейства и отцовства. На отдельном бланке он вписал от руки все наши сведения, я знаю эти пункты наизусть, потому что перевела 500 израильских свидетельств о браке на разные языки мира. И перед подписыванием бланка я перечитала его, памятуя о том, сколько обычно ошибок бывает в теудат нисуин. Нашла ошибку. Раввин сказал "спасибо". Саша подвел итог: если бы у него был на столе компьютер, все сведения для бланка можно было бы вытащить из базы данных, будь у них совместная база с МВД, и это заняло бы 5 минут, а на 30. У сотрудников помоложе (40-50 лет) компьютеры на столах стоят и активно используются. Выполнив эту бумажную работу, раввин отослал нас к своему секретарю.

Вопрос к секретарю у нас был один – когда уже можно пожениться, то есть сделать хупу. Секретарь сказала, что осталось немного: заплатить, привести свидетелей, а для назначения даты я должна пойти к Мирьям. - И, да, жених, ты случайно не коэн? - Нет, я не коэн. - Откуда ты знаешь? - Знаю, потому что фамилия у меня другая совсем. – А ты все же сходи, друг, к раввину, пусть он подтвердит, что ты не коэн.

Саша пошел к раввину, а я к Мирьям. Малая толика объяснений.
Коэн – это фамилия и заодно сан иудейских главных "жрецов". Знакомые вам Коганы, Кагановичи и проч. (раввины точно знают кто) принадлежат к коэнам. У них есть всякие права и обязанности при Храме, особая степень приближенности ко Всевышнему, а в качестве особой милости Всевышний не разрешает коэнам жениться на разведенных дамах. На незамужних девушках можно жениться хоть десять раз подряд. Но я уже незамужней не буду, следовательно, кто-то должен убедиться, что Саша не коэн. В противном же случае была бы нам прямая дорога на Кипр.

А Мирьям – это сотрудница раввината, которая занимает должность "инструктора невест". Я пришла к ней в кабинетик. Хочу, говорю, назначить дату свадьбы. Когда вы хотите жениться? Хотим побыстрее, потому что я беременная. О! А подтверждение отцовства у вас есть? Есть, есть, все у нас есть. Скажи, когда можно? Мирьям многозначительно задумывается. В принципе, говорит, можно прямо через две недели, начиная с сегодняшнего дня. Это при условии, что вы две недели до свадьбы не вступаете в интимные отношения. - Ясно, говорю. Надо предупредить меня заранее, - продолжает Мирьям, - за две недели до свадьбы прийти на инструктаж невест. – Ясно, опять повторяю я. Но допустим, мы уже решили. Когда тут у вас этот инструктаж? Мирьям была недовольна, открыла свой ежедневник, полистала, назначила дату и сказала – приходи на инструктаж с датой свадьбы, иначе я тебе не смогу дать направление.

Я такая вся радостная возвращаюсь к секретарше, говорю Саше, давай скорей жениться, через две недели уже можно. Он за это время подтвердил, что не коэн, даже не знаю, какие доказательства предъявлял, но по времени вышло не более 10 минут. Должно быть, легковерный раввин попался. Потом он пошел в кассу платить денег. Государственный налог с брачующихся – 640 шекелей. К слову, в раввинатском суде мы заплатили почти столько же, по 217 шекелей за каждое открытое дело: 217Х3=651 шекель. Ну, я все же сомневаюсь, что на Кипр дешевле съездить. Как ни крути, полет, гостиница и проживание никак не могут обойтись меньше тысячи. Но тут уже вопросы принципа.

В связи с нашим разведенным статусом к нам предъявлялось еще одно требование – привести свидетелей. Это не те свидетели, которые во время бракосочетания подтверждают, что мы не сами по себе женимся. Это другое. Два субъекта мужеского пола, еврейской религии, должны прийти в рабанут и засвидетельствовать, что человек после своего развода больше в браке не состоял, ни с кем не жил. Ну, окромя, может быть, вот этого самого, с кем собирается жениться сейчас. И эти субъекты не должны быть родственниками жениха и невесты. Вообще, мы крепко задумались. Есть такие люди, но отрывать их с работы, вести в рабанут к 9 утра или с 4 до 6 вечера, а там еще частенько очереди – ох, морока. Но Саша, прирожденный организатор, все устроил. Во-первых, договорился, чтобы у нас свидетели были одинаковые, по два на каждого, но одни и те же, во-вторых, собственноручно их препроводил и доставил. Оставалась малость – определиться с датой.

Нам предложили выбрать 2 декабря вечером или 4 декабря утром. Пусть иноземные жители не думают, что жениться в Израиле в воскресенье – это большой подарок. Небольшой. У нас обычный рабочий день, все должны были приехать после трудового дня. И среди гостей должно было быть не менее 9 мужчин, для миньяна. Миньян – это еврейский религиозный кворум, 11 еврейских мужчин, включая мальчиков старше 13 лет. В таком составе они могут молиться и справлять всякие религиозные обряды. Меньше – нельзя. Наших ближайших родственников как раз набралось на миньян: 9 мужчин + 1 жених + 1 раввин, проводящий обряд.

В этот же заход я пришла к Мирьям. Есть, - говорю, - дата свадьбы. Давай свою бумажку для миквы. Когда? 2 декабря. Мирьям смотрит в календарь и суровеет лицом. До 2 декабря осталось меньше 2 недель. Что же ты, нехорошая, предписания нарушаешь?! Тебе же ясно сказали, прийти за две недели, инструктаж, все дела. И приготовляется читать мне персональную лекцию про микву. Стоп-стоп-стоп, говорю, не надо мне ничего рассказывать. Я уже была на инструктаже невест и все знаю. Просто дай бумажку и отпусти с миром, добрая женщина.

Вот так внезапно у нас все решилось.

Ответить

Ссылка на сообщение

открыть ссылку в новом окне

В социальных сетях