Илларионов против Гайдара

Можно спорить о том, все ли решения, принимавшиеся Гайдаром, являлись социалистическими. На мой взгляд, не все. Но то, что многие из них не были либеральными, – бесспорно. Приведенная в качестве подтверждения «либеральности» действий Гайдара цитата из моей работы 1995 года делу не помогает. Она лишь свидетельствует о смешении разных понятий – макроэкономической сбалансированности и степени либеральности экономической политики.
Восстановление макроэкономической сбалансированности само по себе не относится к непосредственно «либеральным добродетелям». Макроэкономическая сбалансированность и экономическая управляемость разрушаются из-за наличия регулирования цен и восстанавливаются благодаря их либерализации. В свою очередь, макроэкономическая стабильностьразрушается из-за неконтролируемой денежной эмиссии и восстанавливается благодаря восстановлению контроля над ней. Либерализм проводимой экономической политики проявляется в предоставлении экономическим субъектам большей экономической свободы, а не в результате увеличения налогового бремени, размеров государства, развязывания инфляции и гиперинфляции, как это было в 1992 году.
Макроэкономическая сбалансированность, обеспечиваемая свободными ценами в современных рыночных экономиках от Швеции до Зимбабве, сама по себе не делает такие экономики либеральными. Рыночными – да, либеральными – необязательно. Успешное подавление в течение последних трех десятилетий инфляции во многих странах Латинской Америки, Восточной Европы, бывшего СССР стало свидетельством достижения в них финансовой стабилизации, но само по себе еще не являлось достаточным для торжества в них экономического либерализма. Лишь те страны, где были осуществлены радикальное сокращение размеров государства и масштабное дерегулирование, обеспечен правовой порядок, гарантирующий личную безопасность и неприкосновенность прав собственности, претендуют на право называться либеральными . Среди переходных стран это, прежде всего, Польша, Эстония, Грузия.
Возможность проведения «осмысленной» политики не гарантирует ни того, что такая возможность обязательно превращается в реальность, ни того, что любая проводимая осмысленная политика всегда оказывается либеральной.
Проводившаяся в течение большей части 1992 года (за исключением первых трех недель) осмысленная экономическая политика оказалась в основном популистской, интервенционистской, антилиберальной.
Правительство Е. Т. Гайдара, сумевшее сделать лишь первый из трех необходимых шагов – провести легализацию рыночных отношений (причем, как известно, лишь частично), но не проведшее ни финансовую стабилизацию, ни тем более либерализацию экономики и общества, заслуживает признательности в качестве автора рыночных реформ, но не в качестве автора финансовой стабилизации и тем более не в качестве автора либерализации экономики страны.
3. «То, что происходит после кончины Егора Тимуровича, – это мифологизация наоборот. Странный процесс, если учесть, что впервые за много лет его имя стало хотя бы какой-то основой для коллективной идентичности тех людей, которые считались либералами...»
Попытка представить имя Е. Т. Гайдара в качестве основы для коллективной идентификации тех людей, кто считает себя либералами, вполне понятна. Особенно тогда, когда такая попытка исходит из рядов его близких друзей и коллег, и на новом уровне повторяет предыдущие попытки подобного рода, уже неоднократно предпринимавшиеся ранее. Это главная цель ведущейся со дня смерти Егора Гайдара кампании. Неудачи таких попыток в прошлом объясняются не мифическими «личными капризами», «завистью», «мелочностью» и т. п. характеристиками других российских либералов, демократов, правозащитников, почему-то упорно «не желавших идентифицироваться» с именем Гайдара. Они вызваны принципиальными разногласиями по многим пунктам проводившейся им экономической политики, из-за его отношения к ряду ключевых вопросов российской демократии, прав человека, международных отношений.
Проблема была (и остается) в том, что позиция Е. Гайдара нередко бывала нелиберальной, недемократической, имперской.