Ощущается как +5

1 м/с восточный.

Новая тема

Вы не можете создавать новые темы.
Т.к. вы неавторизованы на сайте. Пожалуйста назовите себя или зарегистрируйтесь.

Список тем

Россия в железных объятиях дракона

В мире

С друзьями на NN.RU

У вас пока нет друзей на NN.RU, поэтому ссылка на тему не может быть отправлена.

Воспользуйтесь поиском, чтобы найти новых друзей.

В социальных сетях

Редкая сволочь

15.11.2009

Мы отдаем половину страны Китаю, хотя это вовсе необязательно Путин и Медведев продали Россию китайцам! Дальний Восток и Сибирь станут сырьевыми придатками КНР! Эти возгласы появились в Интернете после публикации «Программы сотрудничества двух стран до 2018 года». Документ и вправду любопытный: большая часть территории Российской Федерации с десятками месторождений золота, серебра, железа, угля, апатитов, полиметаллов и прочего добра фактически предоставляется Поднебесной в концессию. Нам самим освоить это богатство, похоже, не под силу: ни денег, ни технологий, а главное – не видно желающих этим заниматься. Власть беспомощна, олигархи уводят миллиарды на Запад, население убывает, инфраструктура дышит на ладан. Все готово к приему гостей, которые придут всерьез и надолго.

Хай-тек грядет, но в Туанляо

Программа состоит из трех частей.

ПЕРВАЯ – транспорт, дороги и пропускные пункты. Будет сделано все, чтобы сотни тысяч, а может, и миллионы китайцев смогли удобно к нам перебраться. Построят новые ветки железных дорог, автомобильные трассы. Появится прямое авиасообщение по маршрутам «Петропавловск-Камчатский – Далянь», «Владивосток – Чанчунь», «Южно-Сахалинск – Пекин». В поселке Забайкальск (сейчас там всего 11 тысяч жителей) намечено создать аэропорт (представьте: поселок со своим аэропортом!). Из Хабаровска в Москву будут летать четыре самолета в день, а в Китай – десять. Намечено железнодорожное сообщение от города Даньдун до нашего Уссурийска, от станции Хуньчун до села Зарубино. Откроются регулярные пассажирские автоперевозки от Харбина до Хабаровска, от нашего поселка Бикин до китайского Жаохэ.

Реализацией этих проектов будут заниматься главным образом китайцы, причем в своих интересах. Цель – «увеличение объема перевозок китайской стороной», об этом прямо говорится в документе.

ВТОРАЯ часть программы – туризм, гуманитарная сфера, экология и создание совместных научно-технических «парков». Тут интересен пункт о «сотрудничестве в сфере трудовой деятельности». Сказано о статусе временно проживающих с обеих сторон, но понятно, что с китайской стороны таких «временных» будет во много раз больше, чем с нашей. Уже сейчас китайцев в России, по оценкам экспертов, около 3 миллионов, а русских в Китае – менее ста тысяч. Сегодня некоторые дальневосточники-пенсионеры уезжают в КНР, потому что там больше порядка, жилье дешевле, улицы чище. Если такой же порядок китайцы наведут в самой России, уезжать не придется.

Самая главная – ТРЕТЬЯ часть, список ключевых проектов между восточными регионами двух государств. На территории КНР при нашей поддержке будут созданы более ста крупных предприятий, в том числе с использованием высоких технологий. Например, в провинции Цзилинь намечены завод по производству автомобилей с гибридным электро-бензиновым двигателем, изготовление лазерных устройств и батареи солнечных элементов, строительство аэробного биологического реактора. В провинции Хэйлунцзян Россия поможет в строительстве комбината по производству фосфорных удобрений и создании Всемирного торгового центра (раньше все знали такой в Нью-Йорке, а теперь возникнет в уезде Фуюань). В городе Чифэн будут перерабатывать добытые у нас сплавы цинка, свинца и олова. В городе Туанляо займутся глубокой переработкой нашей меди.

В чем будет выражаться наше участие в этих проектах? Прежде всего Россия станет источником сырья для китайских предприятий. Кроме того, от нас в КНР направятся квалифицированные специалисты. Характерно, что в городе Далянь (бывший город Дальний, построенный русскими в конце XIX века) будет создан Российско-китайский центр по биологическим исследованиям и генной инженерии. Именно там, а не в Хабаровске и не во Владивостоке. Очень трогательно, что этот центр назван не китайско-российским, а именно российско-китайским. То есть партнеры как бы отдали нашей стороне приоритет. Но хоть горшком назови – центр будет на территории КНР.

«Китайский пылесос» вытянет из нас то, что ему нужно, – «мозги» и ресурсы.

это не распродажа. Это ликвидация

А чем китайцы займутся на территории России? Львиную долю их планов составляют сырьевые проекты: освоение и добыча.

Вот некоторые пункты программы:

• освоение Березовского железорудного месторождения;

• освоение Быстринского золото-медного месторождения;

• освоение Бугдаинского молибденового месторождения;

• освоение Култуминского золото-медного месторождения;

• освоение Евгеньевского месторождения апатитов;

• освоение Куликовского месторождения цеолитов;

• строительство комбината на золоторудном месторождении Кутын в Хабаровском крае.

Прибавим к этому грандиозные планы поставки в КНР нашего газа, угля и нефти, и станет очевидно, что мы и вправду спешим стать для восточного соседа основной ресурсной базой.

Десятки месторождений будут отданы для освоения китайским предприятиям без всяких конкурсных процедур. Почему бы не провести тендеры, не привлечь к ним российский, японский, европейский бизнес? Пускай на Дальний Восток придут не только товарищи из КНР. Как можно такое количество подземного добра оптом класть «в одну корзину»?

«Программа сотрудничества предполагает сдачу Китаю практически всех месторождений полезных ископаемых (кроме, пожалуй, якутских алмазов) во всех регионах к востоку от Красноярского края, – отмечает политолог Александр Храмчихин. – Если все месторождения сдаются одной стране, то это, мягко говоря, странно».

Будут в России и новые производства, но не слишком технологичные. Например, в Улан-Удэ, на Сахалине и в Камчатском крае китайцы намерены возводить «жилые массивы» (так в программе), производить кирпич и цемент. Для кого это доступное жилье? Конечно же, главным образом для новой рабочей силы – самих китайцев. Появятся ли там обособленные «чайнатауны», или местная власть постарается часть квартир выкупать для местных жителей – вопрос второстепенный.

Важно другое: население в наших восточных регионах убывает, рождаемость здесь низкая, миграция отрицательная. В 90-х годах число местных уменьшилось на 1,2 миллиона человек. Весь российский Дальний Восток сегодня – это всего шесть миллионов россиян на колоссальной площади в 6,2 миллиона квадратных километров (более трети всей страны). То же самое в Восточной Сибири (еще четверть России): Красноярский край – 2,9 миллиона жителей на территорию размером в четыре Украины, Иркутская область – 2,5 миллиона человек на территорию больше Франции, Забайкальский край – миллион жителей на территорию больше Германии. Есть еще уникальная Еврейская автономная область, в которой остались две тысячи евреев…

«Сегодня любой дальневосточник мечтает уехать на Большую землю, – говорит доктор экономических наук Никита Кричевский. – Просто нет возможности. Кстати, почему не строят федеральную трассу? Потому что, если ее построить, из депрессивного региона все уедут туда, где все хорошо».

В восточных регионах КНР иная демография: там живут более 120 миллионов граждан. В двадцать раз больше, чем у нас. По китайским меркам наши территории почти не заселены. И привлечь туда рабочие руки из «безработных» районов (например, из Ленинградской области или Самары) нашим властям не под силу. Остается рассчитывать на приезжих, а они не намерены селиться в вагончиках. Более того, как сообщил «Ведомостям» член генсовета «Единой России» Александр Коган, китайцы согласны строить у нас заводы, но при условии, что на них будут заняты китайские рабочие. Судя по всему, российская сторона не против.

Стратегические перспективы этого процесса вполне очевидны.

Александр ХРАМЧИХИН, заведующий отделом Института политического и военного анализа:

«Китайцы уже не уйдут, они совершенно легально поглотят Восточную Сибирь и Дальний Восток, полностью привязав его к себе экономически и колонизировав демографически. Отыграть ситуацию назад будет невозможно уже никаким способом. Политическая и экономическая элита этих регионов будет на сто процентов скуплена Китаем и станет обслуживать его интересы. Китайцев в этих регионах станет больше, чем россиян. После этого юридическое оформление принадлежности Восточной Сибири и Дальнего Востока КНР станет чистой формальностью, не имеющей даже особого значения».

плюсы и минусы совместного владения

В брежневские времена китайцев опасались пуще американцев. Логика была такая: в США живут так сытно, что война им поперек горла, а бедным соседям терять нечего. Появилось немало анекдотов. Оптимисты изучают английский, пессимисты – китайский, реалисты – автомат Калашникова. Или география будущего: на карте весь СССР желтого цвета, и лишь в бывшей Москве три красные точки. «Что это?» – «ГУМ, ЦУМ, «Детский мир», до сих пор кавказцы не сдают».

Пока мы мыслили в привычных «оборонных» категориях и вбухивали огромные средства в военную промышленность и БАМ, китайцы занимались внутренним развитием. Без путча, пущи, распадов и революций. Без желания что-то доказать и показать всему миру, кого-то перегнать или повести за собой. Для нас приоритетом была идеология, для них – экономика. В итоге к началу 90-х в распадающемся СССР родилась еще одна, самая горькая, шутка: «Китайский путь для нас не годится: в России слишком мало китайцев».

Ныне в КНР идет «одиннадцатая пятилетка». Правящая компартия – не помеха капитализму: миллиардеров там больше, чем в России. Бедняки тоже есть, но все меньше: в 1980 году их доля в населении КНР составляла 85 процентов, сейчас – 35. ВВП Китая в 13 раз больше российского. Экспорт промышленной продукции – в 20 раз больше нашего. Золотовалютные резервы – более 2 триллионов долларов. 60 процентов промышленного производства приходятся на долю малого и среднего бизнеса (у нас вдвое меньше). За тридцать лет из отсталой аграрной страны Китаю удалось стать третьей по величине экономикой (после США и Японии). Захватывать хотя бы пядь чужой земли для этого не потребовалось.

Однако в последние годы в КНР все более ощущается дефицит ресурсов. Тысячи новых перерабатывающих предприятий требуют огромного количества топлива и энергии: из экспортера энергоносителей Китай превратился в крупнейшего импортера (одной только нефти покупает 180 миллионов тонн в год). Китайский бизнес самым активным образом действует в Африке и Латинской Америке. Но соседняя Россия с ее огромными запасами углеводородов – куда более перспективный вариант.

В КНР довольно откровенно говорят о расширении «жизненного пространства». Суть концепции такова: установленные рубежи государства (то есть его границы) – не абсолют, а пределы, в которых страна может эффективно защищать свои интересы. По мере роста «комплексной мощи государства» его жизненное пространство должно расширяться. Что вовсе не означает военную агрессию. «Китайская стратегия – это просачивание, – говорит экономист и политолог Михаил Делягин. – Для китайцев Китай – это не территория, это места, где живут китайцы».

Если следовать этой логике, то получается, что наш Дальний Восток и Сибирь в случае активного экономического освоения со стороны КНР и притока туда восточных гостей автоматически попадают в сферу китайского жизненного пространства. Юридически это будут по-прежнему российские территории, но фактически Москва будет владеть ими лишь частично. Может, наполовину, а может, и того меньше.

«Наиболее вероятно превращение Дальнего Востока в кондоминимум Москвы и Пекина», – полагает политолог Александр Кустарев. На первый взгляд, это компромиссный вариант: мы не отдали свою землю, но с выгодой для себя, по-доброму, делимся ее ресурсами с соседями. Каждая из сторон будет иметь в этом регионе свою «долю». Москва – собирать налоги, китайцы – получать прибыль.

Тонкость в том, что при таком совместном владении китайцы будут защищать свои интересы всеми доступными средствами, вплоть до военных. А их Народно-освободительная армия (в отличие от нашей) год от года крепнет. В ней 2,5 миллиона человек на действительной службе и более ста миллионов в запасе. Попросить гостей «на выход» или согнуть их в дугу, как в недавней ситуации с «Черкизоном», у нас явно не выйдет.

О любви и арендной плате

Как граждане КНР относятся к нам? С подчеркнутой доброжелательностью. Достаточно почитать их главную газету «Жэньбинь Жибао»: о России и русских там или хорошо, или ничего. Это вам не западные СМИ, где то и дело шпыняют нашу «суверенную демократию». В Интернете есть сотни сочинений китайских студентов на тему «Я люблю Россию». Читаешь, и слезы на глазах.

Как мы относимся к китайцам? С уважением, но настороженно. Опросы показывают: на Дальнем Востоке не приветствуют приток мигрантов из КНР, хотя их производительность в сельском хозяйстве – в десятки раз выше, чем у нас. Казалось бы: приветствуйте этих умельцев, учитесь у них! Нет, нам не по нраву те, кто нас опережает, кто работает лучше. Мы сами мечтали быть впереди планеты всей, но не получилось. КНР для многих из нас – угрожающая загадка. От попытки вообразить себе полтора миллиарда китайцев русскому человеку делается дурно.

В сентябре этого года в нашей прессе появилось сообщение о том, что часть Владивостока может быть отдана в аренду. Об этом написали специалисты расположенного в Петербурге экспертного «Леонтьевского центра». Им была предложена задача: разработать сценарий интенсивного развития столицы Приморья. Это оказалось нелегким делом. Никаких объективных предпосылок для «рывка» нет. Городская инфраструктура в отвратительном состоянии, а дальше будет еще хуже. Туристов принимать толком негде. Экспортировать особо нечего. «Мозги» утекают, причем не только на Большую землю, но и в КНР. Среди местного населения растет доля временщиков, которые прибыли сюда лишь подзаработать и уехать восвояси.

Эксперты предложили радикальный вариант: убрать из Владивостока орду чиновников, перенести краевой центр в Уссурийск, установить предельную свободу для бизнеса и сделать город дальневосточным «Нью-Йорком» – деловым центром всего региона. Для этого потребуется «политическая хирургия» – разделить его вдоль улицы Снеговая и половину отдать китайцам в аренду на 75 лет. Пускай там правит «чайна-менеджмент» с прямым подчинением Харбину. Пусть будут таможенные и пограничные посты. Главное: земля остается российской, а арендная плата китайцев в пять раз перекроет бюджет всего Приморского края!

Любопытный вариант?

Я бы сказал, поразительный. Берем крупный российский город, в котором все тихо разваливается, отдаем половину китайцам – и все, как в сказке, начинает цвести и колоситься. Если это реально, то похоже на приговор нам как нации.

Впрочем, никаких обсуждений не потребовалось – в Приморье питерские прожекты вызвали такой дружный всплеск возмущения, что руководство «Леонтьевского центра» поспешило откреститься от своих дерзких рекомендаций. Как бы китайцы ни объяснялись нам в любви, к массовому наплыву трудолюбивых иноземцев и «совместному владению» территорией мы психологически не готовы.

Впрочем, общественное сознание в России всегда было сферой активных манипуляций. В случае с арендой Владивостока информация явно была заброшена с «антикитайской» стороны. Можно предположить, что местное начальство как огня боится подобных экспериментов (отношение властей КНР к коррупции всем известно, а это не может не вызывать у наших чиновников ужасных предчувствий) и всегда готово поиграть на массовых патриотических чувствах.

Однако осенью прошлого года Россия отдала китайцам 200 кв. км территории Хабаровского края – остров Тарабаров и половину Большого Уссурийского. И ничего, страна не дрогнула, народ не встал на дыбы. Тогдашний губернатор края Виктор Ишаев, который не раз побеждал на выборах под лозунгом «Никаких островов китайцам!», вдруг смиренно согласился поделиться с большим соседом. Федеральные СМИ дружно приветствовали «прагматизм» кремлевского руководства. Выглядело и впрямь разумно: всего-то двести «квадратов», а в Пекине с тех пор относятся к нам как к родным…

Может, что-то подобное произойдет в ближайшем будущем и с идеей временной аренды Приморья? Стороны, не спеша, договорятся, обоснуют причины, перечислят плюсы для местного населения… Эксперты докажут нам, что наше будущее счастье – быть рука об руку с китайскими товарищами. Всякой хирургии предшествует анестезия. Вкус политического решения зависит от его сервировки.

а что у вас, господа, в рюкзаках?

Самое обидное – не то, что мы делимся ресурсами. И даже не то, что, вероятно, придется делиться территорией. Самое обидное – что у России есть достаточно возможностей для самостоятельного освоения Дальнего Востока. С участием иностранного капитала, но без унизительной зависимости от чьей-то «корзины», куда мы обязаны разом сложить все свои месторождения.

Капитала в России в расчете на душу населения больше, чем в КНР. Вывезенных из РФ в оффшоры дивидендов (по оценке профессора Кричевского, около ДВУХ ТРИЛЛИОНОВ долларов!) с лихвой хватило бы, чтобы реализовать не сотню, а тысячу крупных инвестиционных проектов. Свободные рабочие руки есть не только в Китае, но и в Поволжье, в центральных областях, не говоря уже наших кавказских республиках, где большая часть трудоспособного населения получает из федеральной казны пособия по безработице. Власть могла бы диверсифицировать иностранное присутствие в регионе, выбирать лучших, на самых выгодных условиях, привлечь к обсуждению каждого проекта местное население. И в первую очередь создать условия для работы самих россиян. Но в том-то и проблема, что это нынешний государственный аппарат – пресловутая «вертикаль», – на такое неспособен.

Власти фактически поощряют безработных к тому, чтобы никуда не уезжать: ищут для них альтернативные варианты, выплачивают изрядные пособия. А вот Дальний Восток становится все более безлюдным – там закрепить наших граждан не получается. Приоритет отдан гостям, льготы и казенные кредиты пойдут на реализацию совместных проектов с гражданами КНР. Парадокс: ближе к Москве мы имеем избыток трудовых рук, а на окраинах державы – пустующие земли, которые будут передаваться для освоения соседям.

Валерий КИЗИЛОВ, публицист:

«Не надо говорить, что у России нет трудовых ресурсов и капитала, чтобы освоить природные богатства Сибири и Дальнего Востока. Они есть, но они омертвлены. Они сидят в Тольятти, сидят в Пикалево, сидят по всем дотационным регионам и отраслям. Сидят и ждут государственных субсидий, ждут защитных таможенных пошлин, заниженных тарифов на энергоносители, льготных кредитов от Сбербанка. Ждут, когда государство построит вокруг них инфраструктуру и пригонит к ним из-за границы простодушных «стратегических инвесторов». Ждут и долго еще будут ждать. А Дальний Восток освоят китайцы».

Почему государство не в состоянии стимулировать комплексное развитие своей территории за счет внутренних ресурсов? Вероятно, по той же причине, по которой в период кризиса у нас сокращается строительство дорог. Во всем мире растет, а у нас сокращается. Потому что во всем мире дороги – это выгодное вложение бюджетных средств в обеспечение занятости, а у нас – источник воровства.

По той же причине, по которой у нас не развивается малый бизнес. Во всем мире это источник занятости и умножения национального богатства, а у нас – дойная корова для чиновников и инспектирующих органов.

«Государство неэффективно», – так объясняет беспомощность двух миллионов российских чиновников экономист Евгений Гонтмахер. Количество госслужащих, увы, не переходит в качество: когда большая часть альпинистов думает не о вершине, а о том, как пополнить содержимое своих рюкзаков, подъем невозможен.

И тут экономические проблемы поневоле упираются в политику: как изменить государственный аппарат? Может, нам нужна сильная рука, беспощадные чистки и новое подобие ГУЛАГа? Не зря же так популярен среди части россиян стал сегодня образ Сталина, которого называют «эффективным менеджером» (дескать, людей стрелял, но и земли умножал). То есть опять назад, к тотальной мобилизации и превращению страны в единый трудовой лагерь?

Нет, конечно. Мировой опыт показывает, что существует единственный нормальный путь развития: сделать власть в стране открытой и демократичной, подконтрольной и сменяемой. Обычное возражение на это: Россия не Запад, не Европа. Она – Евразия, с ударением на букве «а», то есть почти Азия. А в Азии якобы особый менталитет: здесь общество патриархально и пассивно, оно похоже на стадо, которому необходим один верховный пастырь на многие десятилетия (вспомним недавнее откровение Олега Дерипаски: «Путин будет у руля до 2020 года»).

И тут для нас чрезвычайно интересен опыт ближайшего восточного соседа – Монголии. Географически это полная «Азия» вне всяких сомнений. Народ в юртах, славят Чингисхана. Но – удивительное дело! – именно там за последние десятилетия научились жить в условиях реальной демократии и политической конкуренции, что не замедлило сказаться на состоянии экономики.

монгольский вариант

По своим «параметрам» эта страна вроде бы обречена на унизительную зависимость: крайне малонаселенная (всех жителей – менее 3 миллионов человек), с огромной территорией (как три Испании), зажатая с севера Россией, с юга – Китаем. Климат суровый, растить зерно здесь трудно, своей нефти нет, 80 процентов потребительских товаров приходится импортировать: от бензина до лекарств, от муки до компьютеров.

В советские времена Монголию называли «шестнадцатой республикой». Ее экономику действительно во многом определяла Москва. После распада Союза в Кремле о братском народе забыли. Казалось бы, у страны не было особых шансов сохранить реальный суверенитет. Брошенная на произвол судьбы, отсталая Монголия могла перейти под крыло быстро растущего Китая, который давно имел на нее виды и даже предпринимал дипломатические усилия, чтобы «вернуть» ее себе (до 1911 года Монголия входила в состав Поднебесной в результате маньчжурского завоевания).

Однако Монголии не только удалось сохранить независимость, но и создать эффективные политические механизмы, которые за последние годы сделали народ богаче. Там действует сильный, независимый парламент. Не сборище марионеток, послушных исполнительной власти, а настоящие народные избранники. В 1991 году был принят закон о приватизации. Всем гражданам выдали инвестиционные купоны, но в отличие от наших ваучеров они оказались более эффективны: владельцы купонов получили свою долю акций по итогам аукционов, на которых продавалась бывшая общенародная собственность.

В конце прошлого года, когда мир охватил финансовый кризис, монгольские депутаты приняли закон, по которому все виды сберегательных вкладов, независимо от их размера, гарантировало государство (в России, как известно, власть взяла под защиту накопления не выше 700 тысяч рублей).

Власть в стране не стянута в одну бесконтрольную вертикаль, а рассредоточена таким образом, чтобы государственные институты могли контролировать друг друга. На выборах (не декоративных, а реальных) там борются две главные политические силы – Народно-революционная партия (более левая) и Демократическая (более правая, либеральная). Ни одна партия не имеет решающего перевеса голосов в парламенте (сравните с нашей «Единой Россией», которая полностью владеет Госдумой).

Правительство формируется не единолично президентом, а с учетом голосов, поданных за ту или иную партию. До 2008 года две партии обладали в Великом хурале примерно равным числом голосов. В России это скорее всего привело бы к полному ступору и танкам на улицах. В Улан-Баторе сумели мирно договориться: десять министерских портфелей отдали левым, а остальные восемь плюс пост главы правительства – демократам.

В 2008 году состоялись выборы, на которых решающий перевес получила Народно-революционная партия. Возникла реальная угроза монополизации власти. Были серьезные основания подозревать чиновников в фальсификации. И народ не стерпел обмана: в Улан-Баторе произошли массовые беспорядки. После этого левые пошли на существенные уступки: их оппоненты, демократы, получили в правительстве почти половину мест.

А в мае этого года в Монголии случилось событие, которое некоторые наши публицисты поспешили назвать «оранжевой революцией»: на президентских выборах большинство граждан проголосовало за демократа Цхиагийна Элбэгдоржа. В стране появился новый президент либеральной ориентации, журналист по профессии, бывший премьер, политик с 20-летним стажем.

Смена власти в результате свободных выборов – это норма политической жизни, признак здоровой государственной системы. В России официозная пресса воспринимает это как «революцию», а любой либеральный лидер тут же оказывается под подозрением как «ставленник США». В реальности за Элбэгдоржа голосовали не потому, что он «любит» Запад, а потому, что он предложил народу более привлекательную модель развития – максимально открытую, направленную исключительно на благо большинства граждан.

Один пример: новый президент инициировал государственную программу, по которой часть прибыли добывающих предприятий будет распределена непосредственно между гражданами страны. Каждый получит свою долю денег от реализации подземных богатств (около 500 долларов в год). Другая программа даст гражданам долю от освоения крупнейшего месторождения меди и золота. Выручка от экспорта составит до 2014 года около 3 миллиардов долларов – по тысяче долларов на каждого жителя.

рыба ищет, где глубже, а капитал – где надежней

В Монголии есть два крупных и привлекательных для иностранного капитала месторождения: медно-золотое Ою Толгой и угольное Таван Толгой. Уже шесть лет в стране идет всенародное обсуждение: какой инвестор более выгоден. Недавно определились с Ою Толгоем – его передают альянсу канадской и австралийской компаний. При этом 34-процентная доля в предприятии остается за государством. Инвесторы обязались вложить десятки миллиардов долларов в развитие местной инфраструктуры: строительство дорог, жилья, коммуникаций. Там, где будут вестись разработки, возникнут новые города. Никакого сырья и полуфабрикатов из страны вывозиться не будет – только готовая продукция, после глубокой переработки. Наплыва приезжих тоже не ожидается: иностранными на предприятии станут только специалисты и часть менеджеров. Почти весь персонал составят местные жители.

Вообще Монголия тщательно оберегает себя от демографического «растворения». Местный закон жестко ограничивает приток мигрантов: не более 1 процента населения в год, сегодня это около 30 тысяч человек. 9 тысяч «мест» в этой квоте приходится на Китай, столько же – на Россию.

Условия для ведения бизнеса в Монголии считаются намного более благоприятными, чем в России. Мы по этому показателю на 103-м месте в мире, Монголия – на 69-м. Желающие участвовать в местных тендерах стоят в очереди. Стыдно сказать, но в Монголию вкладывают свои капиталы и сотни российских предпринимателей. Не на любимой Родине, а там. Почему? Дело не в отсутствии патриотизма. В Монголии, в отличии от нас, существуют единые и прозрачные правила игры для бизнеса, там нет такой коррупции, зато есть независимый суд и независимая пресса, которая «бдит» за властью любого уровня. Недавно вновь избранный президент съездил на рыбалку на государственной машине – газеты подняли скандал: как это чиновник, слуга народа, тратит казенные деньги на свой личный отдых? О раскулачивании отдельных неугодных бизнесменов там не может быть и речи.

Дмитрий ПОТАПЕНКО, российский предприниматель:

«Как только ваш бизнес станет интересен какому-нибудь конкретному пацану в погонах, каждому из вас (если вы являетесь владельцем) предложат «посидеть на дорожку».

Опасения о том, что новый президент отвернется от России в пользу Запада, оказались напрасными. Премьер-министром Монголии недавно был назначен выпускник МГИМО и Московской дипломатической академии. Впрочем, это не значит, что правительство будет вести игру в одни ворота: монголы умело маневрируют между «большими странами», получая для себя максимум преимуществ.

Желая получить для разработки Таван Толгой, Россия сегодня готова строить туда железную дорогу. На эти цели руководство РЖД попросило у правительства РФ 1,5 миллиарда долларов. «Этот проект позволит исключить зависимость Монголии от экспорта непереработанного сырья», – объясняет советник президента РЖД Виталий Морозов. Любопытно получается: из России большая доля сырья вывозится без всякой переработки, и с этим все смирились, а об интересах Монголии мы заботимся.

Глава РЖД Владимир Якунин готов развивать Улан-Баторскую железную дорогу, на это понадобится 6 миллиардов долларов. «Цель нашего сотрудничества – создание промышленных центров на территории Монголии с размещением здесь перерабатывающих производств», – говорит он. Разве не удивительно? В Монголии Россия потратит миллиарды на освоение и переработку, а на свою территорию для освоения и переработки запустит китайцев…

Власти говорят нам о «суверенной демократии», но дело идет к тому, что страна постепенно утрачивает суверенитет. Пример соседей для нас – наука, которой мы упорно не желаем учиться. Расплачиваться за это придется дорого.

Ответить

Ссылка на сообщение

открыть ссылку в новом окне

В социальных сетях

Deathmaker

15.11.2009

а я тока за. глядишь и живущим там нашим мож кроха малая перепадет. всё лучше, чем хрен по роже от наших "бизнесменов".

Ответить

Ссылка на сообщение

открыть ссылку в новом окне

В социальных сетях

Редкая сволочь

15.11.2009

думаю, что ничего не перепадет.
ни с российской стороны, ни с кетайской.

Ответить

Ссылка на сообщение

открыть ссылку в новом окне

В социальных сетях

Старушка Фло

15.11.2009

да
думаю, что всё уже поделили без нас

Ответить

Ссылка на сообщение

открыть ссылку в новом окне

В социальных сетях

Редкая сволочь

15.11.2009

как вы можете так говорить....

оригинал

Ответить

Ссылка на сообщение

открыть ссылку в новом окне

В социальных сетях

Горож@нин

15.11.2009

Ответить

Ссылка на сообщение

открыть ссылку в новом окне

В социальных сетях

Профи

15.11.2009

Есть такая штука- Елофобия...

Ответить

Ссылка на сообщение

открыть ссылку в новом окне

В социальных сетях

kokon

15.11.2009

Китайская миграция и будущее России

Пальников Марат Степанович – ведущий научный сотрудник Института научной информации по общественным наукам (ИНИОН) РАН, кандидат экономических наук.

На протяжении последних 20 лет из самой перенаселенной страны мира ежегодно эмигрировали в среднем около 1,5 млн. человек, и есть все основания ожидать, что этот поток будет нарастать. Не обойдет он стороной и Россию, где, по оценкам, уже обосновались 1 млн китайцев, подавляющее большинство которых занято в теневой экономике. В считанные годы они создали огромный рынок сбыта нелегального импорта из Китая, сопоставимого по объему с официальным торговым оборотом между КНР и РФ. Драматическая ситуация складывается на Дальнем Востоке и в Восточной Сибири, страдающих от депопуляции. Окажется ли Россия в состоянии удержать свои земли? Проблему анализирует ведущий научный сотрудник ИНИОН РАН Марат Пальников.

За последние двадцать лет из Китая эмигрировали примерно 30 млн. человек [1], и есть все основания полагать, что подобные масштабы миграции – в среднем 1,5 млн. человек в год – сохранятся надолго. Прежде всего в самой населенной стране мира по-прежнему наблюдается значительный демографический прирост. Несмотря на усилия по претворению в жизнь программы «Одна семья – один ребенок», китайским властям не вполне удалось преодолеть вековые устои многодетности. Официальные показатели рождаемости снизились, и очень существенно, однако за годы действия программы появилось более 100 миллионов «нелегальных детей», тех, кого после рождения, особенно в сельских местностях, попросту не регистрировали. Такой ребенок «как бы не существует: он не ходит в детский сад, не посещает школу, не имеет документов. Повзрослев, «люди-призраки» стремятся попасть в мегаполисы, чтобы там работать на стройках – чаще всего не за деньги, а просто за еду» [2]. Состоятельные же китайцы имеют возможность просто откупиться, выплачивая за второго и последующего ребенка полагающийся штраф в 3000 долларов: иметь несколько детей престижно.
В итоге, даже по считающимся заниженными официальным данным, в КНР ежегодно появляется 10-15 миллионов новых едоков. Прокормить же огромное население в условиях, когда, как отмечает известный знаток Китая В.Овчинников, на каждого жителя приходится не более 10 соток земли и этот клочок «сжимается подобно шагреневой коже» [3], с каждым годом будет все труднее. Руководство КНР оказалось перед выбором: либо снизить темпы экономического роста, отказываясь от нового промышленного строительства ради сохранения остающихся у Китая 7% мирового пахотного клина; либо переносить производство продовольствия за рубеж. Весной 2007 г. достоянием гласности стали планы китайских властей, взявших курс на аренду или покупку пахотных земель в других странах, причем трудиться на них будут китайские же мигранты.
Еще раньше, в 2000 г., КНР обнародовала глобальную внешнеэкономическую стратегию под девизом «Идти вовне». Один из ее главных аспектов - завоевание значительной, до 10%, доли международного рынка труда (в настоящее время доля Китая составляет 2-3%). По расчетам китайских экономистов, при условии ежегодного выезда за рубеж 1-2 млн. трудоспособных китайцев, ориентированных на предпринимательство, в самой КНР и за ее пределами может быть создано порядка 10-20 миллионов новых рабочих мест, что позволит снизить безработицу и повысить уровень жизни китайских граждан. Одновременно китайские предприниматели будут внедряться в экономику принимающих стран, увеличивая возможности для накопления капитала, который можно будет направить на закупку сырья и технологий и дальнейшее развитие производства в самом Китае [4].
Таким образом, в ближайшие одно-два десятилетия из КНР могут эмигрировать еще несколько десятков миллионов человек. «Будучи не в состоянии прекратить рост безработицы и обеспечить все население достойным и устойчивым источником доходов, – пишет известный китаевед В.Гельбрас, – правительство оказалось заинтересованным в выезде желающих за пределы страны, убежденное в том, что где бы ни находился китаец, он рано или поздно будет служить ее процветанию». И если китайские власти помогут переезду в Россию хотя бы 0,5% из 150-200 млн. своих безработных, отмечает он же, одно только это «способно создать в нашей стране чрезвычайную ситуацию» [5].
Тема китайской миграции в Россию уже давно является предметом дискуссий, в ходе которых с разных сторон обсуждаются все «за» и «против» китайского присутствия и связанные с ним выгоды, риски или угрозы. В этих спорах можно выделить по меньшей мере три главные точки зрения.
Первая объединяет прежде всего тех ученых и специалистов, которые продолжают рассматривать современный Китай сквозь призму общего прошлого двух стран, воспринимая декларации о стратегическом партнерстве в качестве гарантий доверительных и равноправных отношений, – как в лучшие годы «советско-китайской дружбы». При таком подходе китайцы, приезжающие на заработки в Россию, остаются все теми же преданными друзьями, готовыми и в России трудиться на общее благо. Чем их больше, тем лучше, выгоднее для России. Китайские мигранты не только трудолюбивы, но и законопослушны – отработав контракт, практически все они возвращаются на родину. Если же кому-то из них и приходится становиться нелегалом, то исключительно из-за мздоимства российских чиновников и произвола милиции, принуждающих их заниматься незаконной деятельностью.
Сторонники этой точки зрения призывают не сочинять «ужастиков» по поводу «желтой опасности», «китайской демографической экспансии» и т.п. Даже то, что мигранты из КНР сумели за считанные годы создать в России масштабный и в основном нелегальный рынок сбыта китайской продукции, их не беспокоит.
Есть и другие категории сторонников китайской иммиграции, чья благосклонная позиция определяется своими приоритетами и логикой. Ж.Зайончковская, например, подчеркивает, что нам надо бояться не приезда китайцев, а того, «чтобы не стать более бедными, а для этого нужно, чтобы у нас стало больше рабочей силы», и потому «предоставление работы китайцам на территории России, безусловно, шаг правильный» [6]. Порой имеют значение другие соображения. Кто-то отдает предпочтение китайской иммиграции перед исламской, потому что китайцы – в основном атеисты и воспитаны в духе левой идеологии.
Иного взгляда на китайскую миграцию придерживаются те, кто воспринимает ее не через призму риторики высокой дипломатии, схем экономической теории или идеологических приоритетов, а как реальность, данную нам в ощущении. В виде, например, уже сложившихся или складывающихся в России китайских землячеств, или провозглашенного Китаем курса на внешнеэкономическую экспансию, составной частью которого является экспорт трудовых ресурсов, а с недавних пор и освоение чужих сельскохозяйственных земель. Эту группу экспертов беспокоит фактический диспаритет между двумя странами. Если сравнивать их экономические и, особенно, демографические потенциалы, ни в том, ни в другом случае не приходится говорить о каком-либо равенстве. Предпосылки для нарастающей замещающей миграции налицо: перенаселенность в Китае и депопуляция российского Дальнего Востока, демографическое неблагополучие и сложности воспроизводства трудового потенциала в РФ в целом. Сторонники этого подхода не исключают вероятности фактического превращения России в сырьевой придаток КНР и ее последующей колонизации и обращают внимание на конкретный ущерб, наносимый уже сегодня российской экономике и национальной безопасности китайскими землячествами, на множество других проблем.
Наконец, третья группа аналитиков занимается «апокалиптическими предсказаниями и предположениями о возможной дестабилизации огромного китайского государства под давлением негативных экономических и социальных тенденций» [7]. В результате чего, по их мнению, Китаю будет не до реализации экспансионистских планов (хотя подобного рода кризис как раз и способен вызвать массовые миграции, в том числе за пределы страны).
К основным позициям участников дискуссий можно было бы добавить и другие мнения – например, что судьба азиатской части России уже предрешена и в ближайшие десятилетия эта территория будет заселена десятками миллионов китайцев, превратившись в протекторат КНР; или что здесь возникнут зоны влияния более широкого международного альянса, в рамках которого Россия сохранит за собой часть территорий, и т.п. Но это все из области гаданий. Нас же интересуют сегодняшние реалии.

Китайцы в России: количественные оценки
Споры о том, сколько именно китайцев находится в России на постоянной или временной основе и будет ли их число расти, не утихают. Однако едва ли можно рассчитывать, что массовая китайская миграция каким-то чудесным образом обойдет нас стороной. Хотя страны Юго-Восточной Азии, Западной Европы или США до сих пор вызывали к себе гораздо больший интерес со стороны китайских мигрантов, их приток в Россию уже в 1990-е годы не мог остаться незамеченным. По совпадающим оценкам Ж. Зайончковской и В. Гельбраса, общая численность легальных и нелегальных мигрантов китайского происхождения составила в начале XXI в. 400–500 тыс. человек [8]. На эту цифру до сих пор ссылаются как на наиболее достоверную. Независимое ее подтверждение можно встретить у А. Островского: на начало XXI века численность постоянно проживающих в России китайцев была определена этим автором в 200–250 тыс. человек; если добавить к ним лиц, занятых по найму на срок не менее 8–12 месяцев, получится как раз 400–500 тыс. [9]
Для текущего десятилетия можно встретить оценки со значительно большим разбросом – от 300–500 тыс. до 1 млн. человек [10]. Если минимальный предел вызывает недоумение, то максимальный в принципе соответствует общему тренду: с начала XXI века отмечается неуклонный рост числа легальных трудовых мигрантов из Китая. По официальным данным, обобщенным Н. Кузнецовым (Калужский научный центр), в период 2000–2004 гг. их количество возросло с 26 222 до 94 064 чел., или в 3,59 раза, а Китай вышел в лидеры среди стран «дальнего зарубежья» – поставщиков в Россию иностранной рабочей силы [11].
Помимо экспертных оценок, имеется ряд косвенных признаков того, что наблюдаемый рост миграции китайцев в РФ с начала XXI века мог быть связан с реализацией программы «Идти вовне». В первую очередь, это резко возросшее стремление (по сравнению с настроениями, выявленными в ходе анкетирования китайских граждан в ряде городов РФ в 1998–1999 гг.) получить российское гражданство либо вид на жительство. В 2002 г. об этих намерениях заявили 23,7 % опрошенных, а в целом закрепиться в России хотели бы более трети участников опроса. Не менее важно, что более половины опрошенных вообще не собирались возвращаться на родину и намеревались позже уехать в какую-нибудь другую страну [12].
Среди едущих в Россию китайцев увеличилось количество тех, для кого движущими мотивами являются не нищета или безработица, а возможность быстрее и легче получать более высокие доходы. Очень часто это люди, у которых до принятия решения о переезде в Россию материальное положение было, как пишет В.Гельбрас, «хорошим и очень хорошим» [13]. Эту же тенденцию подтверждает неоднократно бывавший в России и Китае немецкий журналист и публицист Питер Шолл-Латур, отмечающий, что в России оседают, как правило, китайцы с достаточно высоким социальным статусом [14]. Иными словами, речь может идти о формировании прослойки китайских иммигрантов-предпринимателей, ориентированных не только на личный успех, но и на содействие дальнейшему развитию Китая.
Определить количество китайцев в России невозможно из-за отсутствия достоверных данных о численности нелегальных иммигрантов. Но, судя опять-таки по косвенным признакам, их много. Вот один из примеров. С. Санакоев, председатель правления Российско-китайского центра торгово-экономического сотрудничества – частной организации, тесно связанной с Российским союзом промышленников и предпринимателей, – утверждает, что объем нелегального импорта из Китая в Россию вполне сопоставим с объемом официального торгового оборота, причем «речь идет не о «челноках», а о гораздо более масштабном явлении, когда без надлежащего оформления перемещается огромное количество товаров, [что] наносит ущерб экономической безопасности России» [15]. В 2006 г. объем официального товарооборота составил 33,4 млрд долл. Очевидно, что в обеспечении этого товарного потока участвовало немало людей с обеих сторон. Сопоставимый нелегальный и притом односторонний поток товаров из Китая должен был обслуживаться примерно таким же количеством работников. К ним следует добавить тех нелегалов, что занимаются в России изготовлением и сбытом контрафактной продукции, обеспечивают подпольные банковские операции по переводу денег в Китай или же в российские области и края, где ведется заготовка леса, выполняют охранные функции, а также браконьеров, промышляющих в сибирской и дальневосточной тайге, и т.д. – короче говоря, всех, кто занят в китайском секторе теневой российской экономики.
Такое положение дел не устраивает ни российскую, ни китайскую стороны. Российскую – потому что она несет очевидные экономические потери. Китайскую – потому что массовый ввоз в Россию дешевой, но некачественной продукции дискредитирует саму идею торговли с Китаем. К тому же подобная продукция представляет интерес только для самой бедной части российского населения. Как отмечает С. Санакоев, «имидж китайских товаров как некачественных появился именно за счет большой нелегальной составляющей в торговле» [16]. Поэтому и Россия, и Китай заинтересованы в том, чтобы свести к минимуму «неорганизованные формы» торговли, начиная с ликвидации знаменитого Черкизовского рынка в Москве и строительства на территории России крупных китайских торговых центров, которым будет невыгодно торговать продукцией сомнительного качества. Перевод импорта из Китая на легальную основу, включая упорядоченные таможенные сборы и налогообложение, помог бы создать нормальную, цивилизованную среду для крупного китайского бизнеса и сократить спрос на нелегальную продукцию и услуги организаторов-нелегалов.
Еще одна возможность сократить размеры нелегальной иммиграции заключается в создании совместных предприятий, функционирующих на основе промышленной кооперации. Предложив перспективные технологии, Россия получила бы возможность производить комплектующие в Китае, создавая там рабочие места и делая миграцию в Россию ненужной хотя бы для части китайских рабочих.

Ловушки собственного изготовления
К сожалению, способность России восстановить свои прежние экономические позиции в современном Китае вызывает сомнение. Утратив – по разным причинам – те ниши, которые когда-то занимал в экономике КНР Советский Союз, Российская Федерация к настоящему времени практически полностью (на 90 %) превратилась в поставщика энергоресурсов и другого сырья. Если еще в 1998 г., по данным китайской таможенной статистики, доля машин и оборудования составляла в российском экспорте 25,3 %, то в 2006 г. она упала до 1,2 %. В те же сроки импорт машин и оборудования из Китая возрос с 5,2 % до 29,0 % [17]. И хотя Китай готов проводить в отношении российских технологий политику наибольшего благоприятствования, для России возвращение в эту страну означает острую конкурентную борьбу с западными технологиями. Несмотря на то что уже имеются отдельные успешные начинания (например, изготовление интеллектуального зарядного устройства на основе уникальной технологии), когда комплектующие производятся в Китае, а конечный продукт, пользующийся спросом на мировом рынке, – в России, можно предположить, что более крупные проекты, подобные российско-китайской авиастроительной компании, способной составить конкуренцию и «Боингу» и «Аэробусу», наверняка наталкиваются на серьезнейшее сопротивление со стороны обосновавшихся в Китае транснациональных корпораций. Поэтому российский вклад в создание там новых рабочих мест в ближайшие годы будет, скорее всего, ограничен в основном инвестициями в производство сельхозпродуктов, минерального и химического сырья, в строительство и транспортные перевозки. С китайским участием, но на российской территории предполагается строить совместные лесоперерабатывающие предприятия, осваивать в долевом участии биоресурсы моря и т.д.
Еще одним направлением могло бы стать участие России в программе возрождения старой промышленной базы Северо-Восточного Китая, где в свое время были задействованы советские технологии. Это создало бы рабочие места не только в Китае, но и в России, помогая восстановить простаивающие здесь производства [18]. Однако для осуществления этой в общем-то привлекательной идеи (как, впрочем, и большинства других) России может просто-напросто не хватить собственных трудовых ресурсов. Население неуклонно сокращается, а к 2050 г., согласно авторитетным прогнозам, может уменьшиться до 100 млн человек [19]. Сокращение общей численности сопровождается постарением. Кроме того, в 2010–2019 гг. ожидается резкое сокращение числа молодежи, вступающей в трудоспособный возраст – в среднем на 28 % по сравнению с предыдущими 2005–2009 гг.

Таблица 1
Прогноз убыли трудоспособного населения РФ в 2005–2024 гг.*
Годы______|_Вступившие______|_Вышедшие из_____|_Убыль трудоспособного_|
__________|_в трудоспособный _|_трудоспособного__|_населения, тыс. чел. ___|
__________|_возраст, тыс. чел._|__возраста, тыс. чел.|______________________|
2005–2009_|_ 9228,0__________|_____12324,1______|_______3096,1_________|
2010–2014_|_ 6705,1__________|_____13275,6______|_______6570,5_________|
2015–2019_|_ 6576,7__________|_____12808,2______|_______6231,5_________|
2020–2024_|_ 7445,7__________|_____11078,0______|_______3622,3_________|

* Прогноз Института демографических исследований, Москва [20].
Наконец, в последние годы российская экономика вплотную столкнулась с острым дефицитом квалифицированных рабочих кадров и связанной с этим проблемой укомплектования новых или модернизируемых предприятий [21].
Таким образом, уже в ближайшие годы Россия может оказаться заинтересованной не столько в создании новых рабочих мест в Китае, сколько в привлечении оттуда в растущих объемах рабочей силы для поддержания собственных промышленности, сельского хозяйства, социальной и технологической инфраструктур, – в том числе путем повышения китайского присутствия на совместных предприятиях. Это будет вынужденная политика роста замещающей миграции, проводимая в жизнь по инициативе принимающей стороны. Как бы ни воспринимался этот процесс – как некая ползучая экспансия Китая или просто демографическая экспансия, которая, в принципе, может быть и вьетнамской, и корейской, и любой другой, в зависимости от выбора альтернативных источников пополнения трудовых ресурсов, – в любом случае он неизбежен. Даже если бы случилось чудо и Россия в кратчайшие сроки повсеместно перешла на трудосберегающие технологии, поддержание необходимых темпов роста и приемлемого уровня жизни все равно потребовало бы привлечения иностранной рабочей силы. Такова реальность.

Ситуация на Дальнем Востоке
На этом фоне особенно неблагополучной выглядит обстановка на российском Дальнем Востоке. Специфика заселения европейским населением азиатской части России исторически заключалась в том, что оно стимулировалось и поддерживалось государством. Как только этот фактор исчез, население двинулось в противоположную сторону.
Попытки противостоять этому оттоку, получившему название «западный дрейф», развернуть вектор миграции на восток пока что остаются безуспешными. В связи с необходимостью получить гражданство вновь образовавшихся государств, начиная с 1991 г. с Дальнего Востока уезжают представители титульных народов бывших союзных республик. Вместе с уезжающими в более благополучные края местными жителями образовался миграционный поток, который, хотя и затухая, продолжает дополнительно сокращать численность населения Дальневосточного федерального округа. В то же время сюда не стали мигрировать в массовом порядке русские и украинцы, покидавшие после распада СССР ставшие негостеприимными среднеазиатские республики. В результате ДФО, занимающий значительную часть территории Российской Федерации, становится все более безлюдным.

Таблица 2
Численность населения ДФО РФ
______________________________________________________________
Годы
Население_____________|___1990_|_1995_|_2000_|_2005_|_2006_|_2007_|
Население округа
в целом
(на 1 января: тыс. чел.)___|_ 8045___|_7518_|_6913_|_6593_|_6547_|_6509_|
в том числе
экономически активное
население______________|_4390*__|_3875_|_3628_|_3489_|_3496_|___ -__|

Источники: Демографический ежегодник России. 2007: Стат. сб. / Росстат. – М., 2007. С. 26; Экономически активное население России. 2006: Стат. сб. / Росстат. – М., 2006.
С. 41.
* 1992 г.

Судя по некоторым признакам – таким как начавшееся с 2005 г. активное строительство мечетей и появление в составе рабочей силы узбеков и таджиков – можно предположить, что федеральные власти взяли курс на пополнение трудовых ресурсов округа за счет выходцев из Средней Азии. Возможно, что данные об экономически активном населении за 2006 г. уже подтверждают эту тенденцию, которая может усилиться в связи с планами освоения в ближайшие годы нефтегазовых месторождений Якутии, а также с уже принятой программой увеличения добычи там алмазов и золота.
Однако в целом демографическая ситуация в регионе продолжает оставаться тяжелой. Шолл-Латур, посетивший в апреле 2006 г. Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока (ИИАЭ) ДВО РАН и имевший возможность ознакомиться с оценками сотрудников института, резюмирует свои впечатления короткой, но емкой фразой: «Прогнозы мрачные, в них сквозит отчаяние» [22]. В одной из недавних работ директора ИИАЭ, доктора исторических наук В. Ларина, нередко критикующего федеральные власти за отсутствие четких планов и стратегии в отношении развития дальневосточного региона, можно обнаружить любопытный парадокс: оказывается, если центр и выделит деньги, регион будет не в состоянии самостоятельно их освоить по причине острой нехватки рабочих рук. «По некоторым оценкам, – отмечает В. Ларин, – только для освоения 100 млрд рублей, обещанных правительством РФ на развитие инфраструктуры Владивостока к 2012 г., потребуется рабочих рук в десять раз больше, чем имеется сейчас в Приморском крае, а для обслуживания построенных объектов население Владивостока придется увеличить на 800 – 850 тыс. человек» [23].
Речь идет всего лишь об одном городе. О конкретных цифрах можно спорить, но уже тот факт, что во Владивостоке до сих пор нет современной системы очистных сооружений, говорит об объеме предстоящих работ и необходимости привлечения большого числа строителей.
В апреле 2006 г. в Москве состоялась конференция по экономическим и демографическим проблемам Дальнего Востока, на которой были обсуждены сценарии возможного развития на ближайшую перспективу, а также идея сосредоточения основной массы населения ДФО (за исключение автохтонных народов и народностей северной и срединной частей округа) в его южной, наиболее благоприятной для проживания части, чтобы создать там костяк постоянного, преимущественно русского, населения. Наиболее вероятным вариантом развития событий было признано интенсивное привлечение иностранной рабочей силы из стран АТР и СНГ, а также русскоязычных репатриантов. Но в любом случае главным поставщиком рабочей силы останется КНР. К 2010 г. потребность региона в иностранной рабочей силе должна составить, согласно оценкам участников конференции, порядка 440 тыс. человек. Присутствие китайцев на Дальнем Востоке, таким образом, будет усиливаться [24].

* * *
В заключение отметим, что ситуацию, сложившуюся на Дальнем Востоке, нередко сравнивают с мембраной, на которую оказывается одностороннее нарастающее давление. В конце концов такая мембрана может не выдержать. Но, пожалуй, ближе к истине Шолл-Латур, когда утверждает, что «не демографический натиск извне, а все возрастающий вакуум изнутри однажды обрушит проблемы на регионы Российской Федерации по ту сторону озера Байкал» [25]. Действительно, стоит задуматься, на сколько лет хватит ДФО собственного населения хотя бы для того, чтобы поддерживать существующий уровень производства (примерно 4,7 % общероссийского внутреннего валового продукта в 2005г.), не говоря уже о создании новых «полюсов роста» и дальнейшего прогресса.
Для решения этих задач требуются, во-первых, немедленная приостановка оттока населения, во-вторых – обеспечение устойчивого поступления людских ресурсов из Средней Азии. Иначе, как полагает председатель Красноярского комитета по делам национальностей М. Денисов, уже через 15–17 лет пополнение трудовых ресурсов будет полностью обеспечиваться за счет Китая. Раз начавшись, массовая миграция китайцев в Сибирь и на Дальний Восток вызовет необратимые изменения в составе населения и распределении территорий. Россия окажется не в состоянии удержать эти земли [26].
Именно об этом, не называя конкретных «адресов», заявил в ходе состоявшейся в сентябре 2008 г. поездки по Дальнему Востоку президент Российской Федерации Д.А. Медведев. Охарактеризовав ситуацию в регионе как «тяжелейшую», он призвал федеральное правительство и местное руководство к самым энергичным действиям: «Если мы не активизируем работу, то в конечном счете можем все потерять». Речь шла, в первую очередь, о необходимости остановить массовый отток населения [27].
Подобное восприятие ситуации заставляет по-новому взглянуть на китайскую миграцию в Россию и ее специфические особенности, которые мы рассмотрим в следующей статье.
www.perspektivy.info/srez/va...8-9-23-23-16.ht

Ответить

Ссылка на сообщение

открыть ссылку в новом окне

В социальных сетях

Тень

15.11.2009

китайские ребята строят на Тибете ковчеги к 2012 году... )))

Ответить

Ссылка на сообщение

открыть ссылку в новом окне

В социальных сетях

Тесть Роршаха

15.11.2009

Может по Панарину ебнем? :) Эххх...патриотически..сердобольствуя по этим пендосам.

Ответить

Ссылка на сообщение

открыть ссылку в новом окне

В социальных сетях

nikolashechka

16.11.2009

Давно пора! Зачем нам так много земли?! Пока имеем, всё равно ценить не будем.

Ответить

Ссылка на сообщение

открыть ссылку в новом окне

В социальных сетях

Arcana

16.11.2009

ключевая фраза: **Сегодня некоторые дальневосточники-пенсионеры уезжают в КНР, потому что там больше порядка, жилье дешевле, улицы чище**. почему столько истерики? не любите порядок и чистые улицы? какая разница кто это все предоставит? у нас глобализация типа, думаю неважно кто у власти, если будут предоставлены достойные условия для жизни.

Ответить