Эксклюзив NN.RU: показываем закрытую «кухню» полётов на самолёте от и до

После трагедии в Шереметьево многие россияне признались, что стали бояться полётов ещё больше: в социальных сетях люди пишут о некачественной подготовке пилотов, плохой работе сотрудников аэропорта и проблемах самолётов (в частности, речь про Sukhoi Superjet 100). Корреспонденты NN.RU оставили эти пересуды людям и на собственном опыте узнали — так ли опасно подниматься в небо.

О мини-путешествии мы договорились с иркутской компанией «ИрАэро» — из Нижнего Новгорода самолёты авиаперевозчика курсируют лишь в Санкт-Петербург. Туда-то мы и полетели. Кстати, на этом направлении у авиакомпании стоит тот самый Sukhoi Superjet 100, так что в редакции по поводу нашего отлёта возникло беспокойство, но мы с фотографом Натальей Бурухиной были рады выбраться в Северную столицу, несмотря ни на что.

Когда борт заходил на посадку, Наташа услышала разговор двух пассажирок сзади.

— Больше никогда не сяду на такой самолёт: летим, а трясёт, как на старом сломанном автобусе! — жаловалась одна.

Её собеседница ответила, что «вроде бы нормально». Спустя несколько секунд самолёт приземлился, и, видимо, отпустило — недовольная пассажирка порадовалась мягкой посадке. Если честно, по моим ощущениям, это исключительно заслуга командира экипажа с многолетним стажем. Кстати, мы смогли пообщаться с одним из пилотов авиакомпании «ИрАэро» Виктором Чернобровкиным. В целом Виктор доволен моделью самолёта, попавшего в опалу, но недоволен нынешней подготовкой лётчиков.

— Я вижу, что теперь из людей делают не лётчиков, а операторов нажимания кнопок, — считает командир экипажа. — Работаю на модели этого самолёта уже пять лет: хороший аппарат, как по мне. Конечно, были «детские» болезни, но их постепенно решали. По идее, «Суперджет» — это летающий компьютер — и это и хорошо, и плохо. Плохо, поскольку любой компьютер может отказывать. К сожалению, современные молодые мальчики летают на этих компьютерах — они не работали на старой технике. Надеяться на автопилот — не самый лучший вариант. 95% авиакатастроф случались из-за человеческого фактора, а не из-за отказа техники. Пренебрегли, не доделали, не доучили.

За несколько дней нашего путешествия я переговорил с тремя пилотами — как там она, подготовка с безопасностью? Лётчики рассказали, что курсы повышения квалификации они проходят ежегодно, экзамены на знания авиационной безопасности сдают раз в два года, а на человеческий фактор — раз в три года. После 50 лет необходимо проходить ежегодную медицинскую комиссию в Москве.

Пилоты говорят, что за безопасностью самолета следят в несколько десятков глаз как на земле, так и в воздухе. Проверить их слова нам с Наташей удалось на следующий день по прилёте в Питер (кстати, в ближайшее время выйдет материал про путешествие в городе белых ночей, которые уже становятся заметны).

Поутру мы приехали в аэропорт Пулково и отправились на перрон (это часть летного поля аэродрома, куда прилетают и откуда вылетают авиалайнеры. — Прим. ред.). Вы никогда не замечали, что, выйдя с борта, вы сразу уезжаете на шаттле и полюбоваться самолётами вблизи никак не удаётся? То-то и оно, потому что на перроне нельзя находиться никому, кроме экипажа и сотрудников наземной службы аэропорта. «Здесь с безопасностью не шутят», — сказал мне кто-то и оказался прав. За час, пока мы наблюдали за подготовкой самолёта к вылету, у меня неоднократно проверяли документы и наличие всех необходимых пропусков.

Итак, перед взлётом самолёт проверяют не только работники аэропорта, но и специалисты авиакомпаний. Борттехник «ИрАэро» Александр Горбунов объяснил, что лично осматривает самолёт дважды: перед вылетом и после. В обязанности Александра входит как подготовка воздушного судна к полёту, так и правильность оформления документации, её наличие на борту. Также он следит за тем, достаточно ли для полёта топлива, масла, специальных жидкостей и газов. Плюс ко всему борттехник информирует командира экипажа о возникших неисправностях и отказах техники в полёте — именно поэтому Александр почти всю жизнь проводит в небе.

— Во время этих осмотров я лично убеждаюсь в том, что борт подготовлен к безопасному рейсу. Заодно проверяю работу сотрудников аэропортов. Обход нужно делать слева направо (так сказано в руководящей документации. — Прим. ред.): проверяю все люки, причём не просто пробегаюсь глазами, но и трогаю руками, всё ли плотно закрыто. Если что-то упущу, в полёте может произойти разгерметизация — а это опасно.

Если в процессе предполетного осмотра находят какую-то неисправность, то самолёт считается невылетным до момента, пока его не приведут в порядок.

Пока борттехник осматривает авиалайнер, самолёт готовят к вылету несколько служб: это и клининг, и заправка топлива, и проверка салона на наличие подозрительных предметов. Расскажу обо всём пошагово.

Когда самолёт встаёт на стоянку, в первую очередь колодками блокируются основные стойки шасси борта. Это делается для того, чтобы не напрягать центральную тормозную систему и отпустить пневматику, дабы не было давления.

Одна из бортпроводниц отвечает за загрузку багажа, она также присутствует при выгрузке. Она сверяет всё по багажному манифесту — там указано количество багажа по местам, будь их хоть 346, как на крупном авиалайнере. Она оценивает багаж по внешнему виду до и после рейса.

Работник топливозаправочной компании показал, как проверяется топливо перед заправкой самолёта. С помощью шприца со специальным маркером проверяют наличие воды в керосине. В него заливают топливо через специальную шайбу — если она не меняет свой цвет и остаётся жёлтой, то всё в порядке. В ином случае приезжает другая бочка. При нас заправщик даже плюнул на шайбу, чтобы показать, как маркер реагирует на воду. Разумеется, заправка происходит после заземления — это делается, чтобы в случае возникновения искры от прикосновения металла к металлу не воспламенился керосин.

Интересные факты про питание на самолётах: во-первых, у экипажа и пассажиров разная еда. Во-вторых, пилоты никогда не питаются одновременно, к тому же едят разные блюда — так задумано для того, что, если один отравится, другой останется работоспособным.

Свои нюансы есть и в обработке санузлов. Особенно интересно это будет брезгливым пассажирам — во время слива жидкости, накопленной в процессе полёта, борт не заправляют водой. Эти операции выполняют раздельно, поскольку таковы санитарные нормы.

Если вы не понимали, почему на трап запускают одних пассажиров, пока другие стоят в очереди, то сейчас объясню. Это связано с грузоподъёмностью — сотрудники аэропорта следят за количеством людей на трапе, чтобы он не сломался под нагрузкой.

Кстати, на перроне должна быть идеальная чистота. Это связано с тем, что у двигателей самолёта огромная мощность всасывания: если залетит даже крохотный камушек, это может привести к фатальному исходу. Лопатки в двигателе сделаны из термостойкого материала, но они очень хрупкие к ударам — если заметят скол, то самолёт никуда не полетит, пока не решат, что делать.

Все эти действия не заняли и часа — в авиакомпании нам сказали, что пока самолёт находится на земле, они теряют в деньгах. Поэтому, когда рейсы задерживаются, перевозчики вовсе не издеваются над пассажирами — зачастую это зависит не от них. Что уж говорить про отмену рейсов.

В Нижний Новгород мы вернулись на следующий день на другом самолёте Sukhoi Superjet 100. Во время рейса я пообщался с пассажирами, чтобы узнать об их отношении к полётам после московской трагедии.

Девушка по имени Юлия родилась и выросла в Нижнем Новгороде, но последние несколько лет живёт в Санкт-Петербурге.

— Моё мнение, что в той трагедии «Суперджет» не виноват — виноват человеческий фактор. Поэтому винить модель самолёта или авиакомпанию бессмысленно, потому что, когда ты заходишь на борт, ты либо доверяешь команде, которая тебя везёт, либо нет. Если нет, то всегда можно передвигаться на машинах, автобусах или поездах. Мне искренне жаль тратить так много времени, поэтому я всегда летаю прямыми рейсами. Причём не сильно заморачиваюсь в выборе билета — часто летаю, поэтому примерно знаю, какие авиакомпании на каких самолётах летают. А вообще это теория вероятности. Либо долетишь, либо нет. Да, риски высокие, но ты платишь за комфорт и время.

Петербуржец средних лет по имени Владимир полетел к нам в город по делам — просто нужно было оказаться в определённое время в определённом месте.

— Я не могу судить, насколько технически грамотно построен самолёт, поскольку не изучал его конструкцию. К вопросу о событиях, происходящих в жизни людей, я отношусь очень просто — на все воля божья. Что должно произойти, то произойдёт: можно бояться чего-то одного и умереть в другом месте. Именно поэтому вопрос страха для меня не стоит. На этот раз мне нужно было вылететь в определенное время, и я увидел, что полечу на «Суперджете» — ну что ж теперь. На работе немного пошутили, да и ладно. Слепо доверять информации в Сети тоже не стоит — своё мнение по трагедии в Москве высказывают те ещё «специалисты».

Вокруг бортов модели Sukhoi Superjet 100 действительно много хайпа — после событий 5 мая СМИ отслеживают каждый «косяк» компаний, которые эксплуатируют эти самолёты. Как по мне, очевидная реакция, но доходить до крайностей бывает очень вредно. Возможно, стоит обратить больше внимания на подготовку людей, которые ими управляют. Но переставать бдеть за авиалайнерами, конечно же, не нужно.