«Он сел за руль КАМАЗа и вез бомбу до полигона». Чем нам запомнится Павел Ржевский

Несколько дней назад ушел из жизни начальник региональной Госавтоинспекции Павел Ржевский. Мы попросили его бывшего коллегу, человека, который хорошо знаком нижегородцам по работе в Отделе пропаганды безопасности дорожного движения, Игоря Михайлушкина поделиться воспоминаниями о своем старшем товарище.

— Я могу смотреть со стороны, и у меня только хорошие слова.

Мы познакомились в 1995 году. У нас, Управления ГИБДД, вместе с областным радио была передача «Зеленая волна». Она «жила» в проводном радио, которое раньше на кухне висело у всех, и там была рубрика «Жизнь района».

Ржевский тогда был капитаном, возглавлял ГИБДД Ветлужского района. Район дальний, пограничный, самобытный. Эфир был посвящен им. Отдел там был небольшим, буквально четыре инспектора, может быть. Он тогда еще очень удивлялся, что его голос будет на всех радиостанциях Нижегородской области слышен: «Правда, правда?»

Все получилось, ему было приятно. Думаю, это было знаковым для него событием. Он любил общаться с журналистами, всегда очень четко отслеживал, какое мнение в СМИ о ГИБДД, о нем лично.

Он был одним из немногих руководителей, кто не гнушался иногда постоять на перекрестке. И не только сам выходил, но и выгонял — это называлось «звездный рейд» — начальников отделов, полковников, подполковников. Все стояли вместе с инспекторами и также проверяли транспорт, выявляли нарушения, общались с водителями.

Совершенно не болел звездной болезнью. Жил в обычном доме, в обычном районе, не за заборами. Общался с обычными соседями, не отрывался от реальности.

Он пришел в 2014 году, и за то время, что он был начальником ГИБДД Нижегородской области, смертность на дорогах сократилась в разы. На его время пришлось развитие фото- и видеофиксации, основной период развития госуслуг и уход на услуги в электронном виде — со скидками, с отсутствием очередей и так далее. Повальное оснащение патрулей регистраторами, которое делало службу более прозрачной и более открытой для граждан. Все это вещи, которые можно связывать с ним напрямую.

Павел Николаевич был человеком, который не боялся принимать решения и брать ответственность на себя. Не только после того, как обсудили какой-то пункт повестки на совещании, но и когда возникал какой-то момент — спорный, не прописанный, может быть, в законах — он мог сказать: «Да, делайте так, я отвечаю».

Для меня это решение, которое он принял, оно очень удивительное. Я не могу его комментировать. К этому можно по-разному относиться. Но вот был такой момент, который его характеризует: несколько лет назад, когда строили на Молодежном шоссе развязку на аэропорт, нашли неразорвавшуюся бомбу. Ее надо было вести на полигон, и Ржевский сел за руль КАМАЗа и поехал. Тогда приехали все руководители главка, сказали ему: «Вы же полковник, начальник ГАИ, зачем вам это надо?» Он ответил: «А я же не могу сюда водителя гражданского посадить». Так до самого полигона за рулем и ехал. И никто на этом не пиарился, и медалей потом не давал.

Может быть, ошибки в его работе и были, но кто не ошибается — тот ничего не делает. Если какие-то конфликты и споры были, то они были рабочие, и не из-за каких-то его негативных качеств, а просто человек был уверен в своей правоте.

У меня масса положительных эмоций к нему. Он помогал мне, многим сотрудникам не только по службе, по жизни. Я ему благодарен, что когда у нас были задумки в отделе пропаганды — даже такие масштабные проекты, как «Включи голову», «Берегись мотоциклиста», «Вынь наушники из ушей» — он давал свободу творчества. Например, когда мы предлагали какие-то нестандартные варианты — помните, и битые машины возили по центральным улицам, и «Смерть» на дорогу выводили — ну, то есть делали какие-то новаторские вещи. На это мы должны были у него как у руководителя получать согласование. И всегда он был открыт новому, каким-то нестандартным формам работы, которые не прописаны в уставах, но были эффективными — и сбивали аварии, и наезды сокращались.

Некоторые вещи, которые он предложил, до сих пор используют: например, когда много пешеходов начинают на пешеходнике давить, то этот переход обозначают мигалками.

Он фанатично боролся с нетрезвыми водителями. Очень болезненно переживал и часто выезжал на ДТП с детьми.

Если происходило какие-то резонансное ДТП — он всегда приезжал. Его за это и журналисты любили. Потому что ночь, дождик, а он приехал, вышел, фуражку свою надел и рассказывает, что было, как было. Очень открытый был. Всегда — где трудно, там и он.

Иногда это фанатичное отношение к службе было гораздо больше, чем у среднего человека. Если считать себя средним — я бы гораздо раньше остановился.

Наверное, есть о нем какие то полярные мнения. Наверное, его неспособность подстраиваться, прогибаться кого-то обижала, ранила. Но пускай они сами про это расскажут. Я считаю — горько об этом говорить — что человек, который так много сделал и готов был сделать еще больше — наверное, какое-то другое продолжение должно было бы быть у нашего рассказа. Хотя, если бы он был живой и здоровый, я бы так много не сказал.

Вот еще случай. В ГИБДД одна из задач — информировать водителей об изменении условий движения. И вот, давным-давно была пробка на Казанской трассе. Он позвонил, распорядился оповестить. Мы разослали информацию, что Казанка стоит, пятикилометровая пробка, оставайтесь дома. А это ЧП — там федеральная трасса. И назначили проверку по выходу недостоверной информации. Меня вызвали во все эти организации проверяющие, а Павел Николаевич тогда сказал: «Я дал команду. Отстаньте. Люди выполнили свою работу». У меня были разные руководители, разные случаи. И он мог бы слиться, честно говоря, и я бы его понял, потому что есть такие традиции... Но он вписался в эту тему. И это его характеризует.

Он принимал решения, он добивался их исполнения и, самое главное, он готов был за них отвечать и отвечал. Может быть, поэтому так близко воспринял всю эту ситуацию с сотрудниками… Я уже не служу в полиции и внутренней кухни не знаю, но, судя по публикациям в СМИ, то, что там случилось этой весной, безусловно, на него повлияло.

Смех смехом, а он был один из немногих сотрудников управления ГИБДД, у которого было профильное ГАИшное образование. Он закончил в свое время Орловскую школу ГАИ. Я, например, закончил военное училище, потом академию юридическую. Если посмотреть его замов — тоже все окольными путями шли. Но он был профессиональный сотрудник ГИБДД. И он ассоциировал себя со службой. Когда такие неприятности вскрылись, думаю, ему было очень обидно и непонятно, почему такие вещи происходили.

Мы не были друзьями. Это были отношения старшего товарища, наставника, с подшефным. Он был старше, у него больше опыта, больше харизмы, больше энергии и рабочей злости. И этой его неуемности до работы можно только позавидовать. Я не знаю, какие традиции сейчас в ГАИ, но в любом случае, какой-то большой кусок от этого организма откололся.

Я горжусь, что он был моим командиром. Пока мы служили, скажу честно, мне было тяжеловато. Он был предан службе и требовал того же от личного состава. Но сейчас я понимаю, что заменить его, по большому счету, некем.

Тело 58-летнего полковника нашли в его служебном кабинете 29 апреля вместе с предсмертной запиской, в которой полицейский написал, что честно служил Родине и принял решение в твердой памяти. Незадолго до этого Ржевский ушел в отставку, его уходу предшествовал серьезный скандал: сразу несколько сотрудников ГИБДД, в их числе один из замов начальник Госавтоинспекции, были задержаны ФСБ по подозрению в коррупции.