"В России человек на коляске – это объект… жалости"

Стою возле магазина, жду, пока мой приятель купит минералки. Я бы и сам в магазин сходил, но между тротуаром и дверью – три ступеньки. Да, их легко заменить пандусом, но пока никто этот пандус не установил. Поэтому приятель идет за минералкой, а я остаюсь на улице, рефлекторно погружаюсь в мысли о работе (те, у кого тоже есть свой бизнес, прекрасно меня поймут)… И мне в ладонь падает десятирублевая монетка.

- Бедолага ты, - грустными, как осенний дождь, глазами, на меня смотрит человек, борющийся за право носить звание «бомж». Пьяненький (не пьяный, а именно пьяненький), плохо одетый, давно немытый. И он бросает мне десять рублей.

И это было бы смешно.

Но это не смешно абсолютно.

Я не знаю, сколько еще нам придется искоренять стереотип, пустивший корни во все слои общества. Стереотип этот приравнивает человека с инвалидностью к определению «бедолага» и предполагает, что мы, имеющие «розовое свидетельство», можем получать от жизни пособие – ну и еще, пожалуй, просить милостыню.

А если уж человек с инвалидностью нашел работу, вышел на сцену и станцевал – он герой. Абсолютный герой. Но все равно его жалко (да, я снова вспоминаю случай на «Минуте славы»).

Причем в этой двоичной системе координат зачастую готовы жить и сами люди с инвалидностью. Стереотипы действуют и на них!

Кстати, тому «приставучему» человеку я дал сто рублей, чтобы только отстал. Этим привел его в степень крайнего недоумения.

"Немедленно верните коляску на место!"

Пару лет назад приезжаю в больницу, навестить родственника. Еду прямо с важных переговоров, а потому одет официально – белая рубашка, пиджак, галстук. Время уже достаточно позднее, посетителей практически нет, так что в больничном коридоре я оказываюсь один. Иду к нужной мне палате (кстати, нормы этикета требуют, чтобы про человека, который передвигается на коляске, говорили: «идет», а не «едет». Потому что «едет» - это на машине. А коляска – это фактически заменитель ног. А ногами мы ходим).

Из соседней палаты выходит медсестра, смотрит на меня внимательно (напомню: я в пиджаке, галстуке, на коляске). Удивление на ее лице плавно сменяется возмущением.

- Мужчина! – шипит она. - Вам не стыдно? Немедленно верните коляску на место!

Я даже не сразу осознал, что от меня требуется:

- А что, у вас нельзя передвигаться на коляске?

- Вы что, с ума сошли? Немедленно встаньте и верните коляску на место! – голос медсестры переходит на крик.

Она просто не поняла. Не поверила. В ее картине мира не могло быть человека одновременно и с инвалидностью, и с галстуком. Или одно, или другое. Никак иначе.

А межу тем, люди с инвалидностью – это просто люди. Они могут быть умными и не очень, талантливыми – и «зато он человек хороший», физиками и лириками, богатыми и бедными. Они – обычные. И жизнь их – обычная. И, будь в нашей стране доступная среда, отличия в жизни человека с инвалидностью от жизни человека без инвалидности укладывались бы в пределы статистической погрешности.

Сегодня отличий, конечно, больше – но даже они не критичны.

Большинство из них никак не связаны с физическим состоянием человека. Они связаны со стереотипами общества.

Как только общество научится воспринимать человека с инвалидностью примерно как маму с детской коляской (не смотреть на нее во все глаза, но если маме надо поднять коляску на высокий бордюр – рефлекторно помочь), изменится очень многое.

Попробуйте сами. Прямо сейчас. Вам понравится.

Роман Пономаренко, руководитель НРООИ «Ковчег»