«Я разрешала им не ходить в школу»: Екатерина Одинцова — о воспитании детей и бизнесе на карантине

Коронавирус изменил жизни как простых нижегородцев, так и селебрити. Известная телеведущая, мать детей от Бориса Немцова, бизнесвумен Екатерина Одинцова поделилась с NN.RU впечатлениями от самоизоляции, рассказала про свой подход к воспитанию детей, ведению бизнеса и не только.

— Екатерина, как вы проводите время на самоизоляции и соблюдаете ли её вообще?

— Да, соблюдаю, а первые несколько недель вообще не выходила из дома. Сейчас приходится выбираться на редкие деловые встречи, но при этом я обязательно надеваю респиратор 3М и не тороплюсь его снимать. Мне даже кажется, он мне идёт — можно не красить губы. Также ношу пластиковый защитный экран. Дело в том, что у меня сейчас свои онлайн-курсы, онлайн-школа, и совершенно некогда болеть. С приходом кризиса пришлось работать в несколько раз больше.

— Как вы в целом относитесь к коронавирусу?

— Сначала я отнеслась ко всему спокойно: в феврале-марте продолжала общаться с итальянскими партнёрами. Моё агентство PR TREND уже много лет является пиар-агентством выставки Collection Premiere Moscow (CPM) — это крупнейшая в восточной Европе фэшн-выставка. Там 10 павильонов, сотни тысяч людей проходят за время работы, и наше агентство присутствует там во все дни. Не прийти на работу мы, конечно же, не могли. Я принесла своим девчонкам маски, но никто ими не пользовался, потому что это было странно на тот момент.

Когда эпидемия стала распространяться в России, я дважды сдала анализ на антитела в двух лучших клиниках Москвы. В январе я болела, задыхалась, тяжело переносила это на ногах… Помню, как улетела в командировку с ужасным кашлем и температурой 39. Потому что, когда есть свой бизнес, ты не можешь сказать: извините, я не играю. Мне тогда помогла русская баня. В общем, сдали всей семьёй анализы, и ни у кого никаких антител не оказалось, кроме меня. У меня анализ показал антитела «М», что означает активную фазу коронавируса. Но у меня совсем не было никаких симптомов! Тогда я пересдала, и анализ показал, что коронавируса нет и не было. Чему верить — не знаю.

Сейчас все продукты, упаковки, которые мне приносят, я мою. У меня очень близкая подруга пролежала две недели в больнице в тяжелейшем состоянии, несмотря на то, что она спортсменка, ЗОЖница и ей всего 42 года. Она думала, что умрёт. Другие знакомые, которые через это прошли, говорят, что до сих пор бывают дни, когда они просто лежат и не могу встать — нет сил.

— Вы говорили, что работать приходится больше, чем прежде. Как ещё коронавирус повлиял на ваш бизнес?

— От многого пришлось отказаться, и в первую очередь от офиса в центре Москвы, где моё агентство просидело 10 лет. Там было всё обжито, да что уж там: я сама там стены красила. Поскольку среди клиентов моего агентства очень много итальянских фабрик, брендов и шоурумов, мне было примерно понятно, к чему всё идёт. Поскольку 80% прибыли приносили ивенты, которые отменились практически сразу, я предложила арендодателю на два месяца урезать аренду до 25% от прежней. Он отказался. Я успела съехать в первый день, когда запретили ездить по Москве. Это было самое правильно бизнес-решение. Мы полностью перешли на работу онлайн.

Теперь у меня рабочий кабинет в гостиной. Буквально сейчас я шесть часов провела на совещаниях в «Зуме». Я не смогла даже пообедать, потому что к нам пришли новые крупные клиенты.

Вместе с тем бизнес просел, и прежние объёмы вряд ли восстановятся, но мне удалось сохранить весь коллектив. В целом мы нормально справляемся, у нас просто изменился пул клиентов: мода ушла на задний план, хотя мы всегда были агентством, заточенным именно на моду. На смену пришли здоровье и медицина.

— А с семьёй вы видитесь или только по видеосвязи?

— У меня вся семья живёт рядом, но мы все изолированы друг от друга. Родители пожилые, у папы астма. Сын живёт с женой и маленьким ребёнком. У нас появилась традиция: мы ежедневно выходим на связь по «Фейстайму» — на ужин. Я заказываю еду из ресторана, каждому привозят на его адрес.

— Ваши дети очень успешны. Как вы считаете, это гены или воспитание?

— Мне кажется, то, что мы называем генами — это многовековая мудрость предков. У меня высшее образование в пятом поколении, бабушки дедушки у меня школьные учителя. Они всегда говорили, что оценки не важны — важны знания. Оценки — это путь в невроз, а погоня за знаниями никогда не приведёт ни к разочарованию, ни к неврозу. Бабушка по отцовской линии привнесла очень многое в это воспитание. Когда Антон пошёл в первый класс, Дина Яковлевна сказала вот что: «Если ты хочешь воспитать самостоятельного мужчину, никогда не собирай ему портфель и никогда не спрашивай, сделал ли он уроки. Всё что ты должна сказать своему сыну: если тебе будет нужна моя помощь, спроси — я помогу».

Я разрешала Антону и Дине не ходить в школу, когда они не хотят. Знаете, у детей бывает такое, что они просыпаются и говорят: «Что-то я устал, что-то я не хочу идти в школу». Я всегда отвечала: не хочешь — не иди, но сделай уроки и почитай хорошую книгу. Они у меня ходили в школу ровно столько, сколько было нужно, чтобы их не выгнали. Они не ходили, и я писала объяснительные. Обычно ведь родители разрешают ребёнку не ходить в школу, только когда он болеет — так они загоняют его в психосоматику (сам организм начинает болеть). Мои дети знали, что «я устал» — это уважительная причина. Дети, которые понимают, что их чувства уважают, что им доверяют, начинают совершенно по-другому относиться к учёбе — как к собственному проекту. Я всегда говорила детям, что в жизни не обязательно быть успешным человеком. Но если вы хотите этого для себя, я могу подсказать, что нужно для этого делать.

Я очень горжусь своими детьми, но считаю, что они вовсе не обязаны быть великими и выдающимися. Дети не должны реализовывать мечты своих родителей.

— А как дела у вашего внука?

— Борис Антонович растёт. Очень активный молодой человек, очень общительный и удивительно позитивный ребёнок, вообще не капризный. Во многом это заслуга его мамы — она много занимается с Борисом, научила его плавать. Они с Антоном полностью справляются сами, вдвоём.

— И напоследок хотелось бы спросить, получали ли вы в жизни внезапный негатив или, наоборот, позитив в связи с Борисом Немцовым?

— Каждый, кто смотрел канал НТВ, знает, сколько на нас вылили грязи. В какой-то момент я даже перестала реагировать. Сначала я слушала и думала: боже мой, какой ужас, какой кошмар, как они могут, как это позволяют? Я даже нанимала юристов, хотела подать в суд. Однажды я позвонила Дине Яковлевне и сказала, что сейчас не выдержу, умру от этого всего. Она мне ответила: «Кать, неужели ты не понимаешь, что это они не тебя позорят, а себя? Любому умному человеку понятно, что в это верить нельзя. Почему для тебя так важно, что о тебе думают люди, которые тебя не знают? Это не про тебя, а про другую Катю Одинцову, плод больной фантазии». С тех пор я смотрю подобные передачи как цирк на льду.

А в отношении Бориса хочу сказать, что к чистому человеку грязь не липнет. Он был очень светлым и добрым. Кроме того, что он был влюбчивым, больше его упрекнуть не в чем. Я не знала никого мудрее и добрее. Он искренне интересовался жизнью каждого человека, которого встречал. Этот искренний интерес невозможно сыграть. Для меня это всегда было удивительно, ведь я понимала, как он устаёт. Однажды в самолёте я ему говорю: сядь, посиди, отдохни. А он спрашивает соседа: «Как вы там, на Орловщине, живёте?» и на полтора часа слушает о том, как они там, на Орловщине, живут.

И мне кажется, что со временем память человека очищается от всего наносного, от придумок жёлтой прессы. Имя Бориса настолько известно, что вся эта белиберда давала каналам сумасшедшие рейтинги. Они цинично и беспардонно хайповали, и им было всё равно, насколько это задевает людей. Они даже не пытались проверить информацию. Помню, я ещё при жизни Бориса хотела подать в суд на СМИ, но он мне тогда сказал: «Когда ты идёшь по улице, и на тебя лает собака, ты же не встаёшь на четвереньки и не начинаешь лаять в ответ». Хорошая метафора.

— А что насчёт виновников гибели Бориса Ефимовича? Как вы считаете, им воздалось по заслугам?

— Это было очень тяжело и больно, но я ходила в Следственный комитет — читала материалы дела. Те, кто нажимал на курок, сидят в тюрьме.