«Настороженно относятся даже к добросовестной критике»: лингвист — о том, как не сесть за дискредитацию армии

Является ли критика вооруженных сил дискредитацией? А за переписку в чате могут возбудить уголовное дело? В каком случае можно подать в суд на руководителя за оскорбление? Чтобы ответить на эти вопросы, мы обратились за помощью к эксперту в сфере лингвистики. Ведь именно такие эксперты способны отличить унижение чести и достоинства от эмоциональных высказываний, а речевую стратегию от бесцельных разговоров. Лингвист Елизавета Колтунова уже более четверти века занимается судебной лингвистической экспертизой, и за это время через нее прошли сотни дел. Мы поговорили с ней о клевете, самых запоминающихся судебных делах и о том, как обезопасить от разбирательства себя самого.

— В чем состоит отличие унижения чести и достоинства и оскорбления?

— Статья об унижении чести и достоинства относится к Гражданскому кодексу (ст. 152 ГК РФ). Если вы публично заявили, что господин N украл бюджетные деньги, а это вовсе не так, вам придется отвечать за эту, с юридической точки зрения, порочащую честь и достоинство N информацию. Лингвист таких выводов сделать не может — только суд. Но лингвист вполне может определить негативный характер информации и форму ее выражения.

Статья 5.61 «Оскорбление» — это статья Административного кодекса. Оскорбление как преступление имеет два признака: во-первых, высказывание самим своим содержанием должно унижать чьи-то честь и достоинство, а во-вторых, должно иметь неприличную форму выражения. Это, например, бранные слова, в особенности нецензурные, а также слова, фонетически близкие мату и отсылающие к ним, некоторые слова тюремного жаргона и не только.

Кроме того, статья об оскорблении имеет несколько вариантов, которые относятся к разным кодексам. Например, статья «Оскорбление представителя власти» и статья «Нарушение права на свободу совести и вероисповеданий» прописаны в Уголовном кодексе. Последняя связана с оскорблением религиозных чувств, а это очень тонкая материя, поэтому работать по такой статье крайне сложно.

Стоит отметить, что оскорбление — достаточно размытая статья, потому что неточно определены главные составляющие этого правонарушения, а именно оскорбительная лексика. Кроме того, человек в силу своего психического склада склонен воспринимать в качестве оскорбительных не только слова и жесты, но и тональность. Сотрудница одного из нижегородских предприятий подала в суд на руководителя только за то, что он проявил к ней неуважение, сказав: «Выйди вон, Марья Ивановна, и больше без стука не входи!» Но оскорбления здесь нет.

— И часто ли нижегородцы обращаются в суд? Как часто эти суды выигрываются?

— Я скажу так: без работы нижегородские лингвисты-эксперты не сидят. И статья об унижении чести и достоинства более востребована, нежели «Оскорбление».

Статистика показывает, что оправдательные приговоры — довольно редкое явление в нашем правосудии. Может быть, исключением является только статья 128.1 УК «Клевета» — по ней, если мне не изменяет память, около 70% оправдательных приговоров. Надо также понимать, что твои доводы не всегда влияют на ход судебного разбирательства.

— Какое судебное дело стало для вас особенно запоминающимся?

— Одним из запомнившихся стало дело эколога Валерия Бриниха. По его публикации проводилась судебная экспертиза. Эксперт выявил в названии статьи «Молчание ягнят» речевые элементы, унижающие человеческое достоинство адыгейских женщин, написав, что слово «овца» на жаргоне молодежи обозначает «глуповатую, неразвитую девушку или покорную женщину». Однако слово «ягненок» в контексте статьи не наследует это значение. Выражение «Молчание ягнят» представляет собой отсылку к культовому голливудскому триллеру с Энтони Хопкинсом и Джоди Фостер. И вывод эксперта об «унижении группы лиц адыгейской национальности женского пола» выглядит просто фантастическим, но отнюдь не научным. Сразу возникли ассоциации с одной старой псевдоэкспертизой, в которой лингвист написал об отсутствии слова «чмошник» в словарях русского языка, но тем не менее сделал вывод, что это слово обозначает человека, «эмоционально выражающего свои чувства».

Запомнились также работы, связанные с высказываниями различных публичных персон, с творчеством таких групп, как «Кровосток» и IC3PEAK: художественные тексты всегда интересно анализировать. Радуюсь, когда выигрываются дела, относящиеся к проблеме женского насилия.

По каким статьям приходится работать чаще всего?

— Если в 90-е годы XX века статьи об оскорблении и унижении часто фигурировали в судебной лингвистической практике, то со временем их стали вытеснять другие статьи. Среди них призывы к экстремистской деятельности (ст. 280 УК РФ) и возбуждение вражды по расовому, этническому, религиозному или социальному признаку (ст. 282 УК). Появились так называемые коррупционные дела, а также статьи, связанные с вовлечением граждан в преступную деятельность. Крайне актуальны статьи о фейках (заведомо ложной информации), касающиеся коронавирусной инфекции и специальной военной операции на Украине. Эти статьи вызывают большую сложность, потому что заведомо ложную информацию лингвистическими средствами почти невозможно выявить.

— К теме новинок. Что сейчас считается дискредитацией Вооруженных сил России и как не подпасть под эту статью?

— Вообще, понятие дискредитации носит очень широкое и неопределенное значение. Если не касаться нюансов значения, то дискредитация — это подрыв доверия к кому-чему-либо, умаление чьего-либо авторитета.

Поскольку эти статьи (280.3 УК РФ и 20.3.3. КоАП РФ) появились совсем недавно, эксперты спешно пытаются выработать общие подходы к анализу текстов. В первую очередь мы определяем предмет речи. Речь идет непосредственно о вооруженных силах? Или это оценка ситуации в целом, оценка иных общественных групп?

Преступными являются призывы к воспрепятствованию использования наших военных сил на Украине, а также характеристика действий военных сил как захватнических и противоправных. Также противозаконна информация о преступных действиях наших вооруженных сил — геноциде, убийстве мирных граждан, грабеже, насилии и так далее.

Выражение негативного мнения о ком-либо вполне может входить в понятие дискредитации. Подобный подход способствует настороженному отношению людей даже к добросовестной критике. Хотя статья 29 Конституции России закрепляет за гражданами нашей страны право высказывать мнения.

Дискредитация — это стратегия планирующего типа. Можно ли считать планирующей речевой стратегией общение в чатах-«болталках»? Сомневаюсь. Для таких чатов характеры быстрые смены темы и участников общения. А вот журналистские материалы — это уже другое дело. У любой публикации в СМИ обязательно есть цель.

— Если в целом говорить об оскорблении через интернет, какие нюансы есть здесь?

— Интернет-тексты представляют особый интерес для экспертов, потому что совмещают в себе и письменную форму речи, и устную, неподготовленную. Поэтому очень важно различать интернет-жанры. Если мы имеем дело с публикацией в интернет-издании, то подход точно такой же, как, скажем, к традиционной статье на бумажном носителе. Если перед нами чат-коммуникация, то крайне важно знать, с какой темы началось обсуждение, как оно развивалось, кто из участников на какие фразы отвечал. Это необходимо для понимания речевой цели. А речевая цель — одна из важнейших составляющих потенциально противоправных высказываний. Иногда целью какого-то конфликтогенного высказывания является не намерение опорочить кого-то, а желание, к примеру, эмоционально пожаловаться на чьи-то действия, эмоционально призвать к принятию тех или иных мер. Иногда обсценная (нецензурная) лексика выдает психоэмоциональное напряжение, или вообще является средством эмоционального самовыражения человека. Все эти нюансы должны учитываться экспертами.

— И последний вопрос: как обезопасить себя, чтобы иск не подали на тебя самого?

— Конституция гарантирует гражданам право высказывать свое мнение по любым темам. Однако Конституция и ограничивает нас: нельзя возбуждать вражду, нельзя унижать, оскорблять и так далее. Таким образом, нужно следить за своей речью и уважать не только свои права, но и права других людей. Не секрет, что нецензурная лексика сейчас звучит повсеместно, несмотря на имеющуюся статью. Обычно на мои замечания слышу в ответ: «Подумаешь, что тут такого?! Имею право». Но, простите, я тоже имею право — не слушать эту лексику! Причем мое право защищено законом. Который в этой части, к сожалению, не работает.