Нацисты в «ГУЛАГе». Как пленные немцы жили в нижегородском крае, а после ужасов лагерной жизни возвращались в Россию

После завершения Великой Отечественной в Горьковской области оказались около 40 тысяч пленных немцев, венгров и румын. Здесь они строили дороги и дома, трудились на химических предприятиях и в колхозах. Сейчас об этом напоминают разве что разбросанные по региону захоронения. Мы решили приоткрыть эту малоизвестную страницу нижегородской истории и рассказать, как выживали пленные немцы в советских лагерях, как к ним относились горьковчане и как в плену менялись их взгляды на страну, которую они хотели завоевать. В основу этого рассказа легли воспоминания Клауса Фритцше, который четыре года провел в плену в Горьковской области.

«Погибло много женщин и детей, а нас взяли в плен»

Немало немцев считало в годы войны, попади они в руки к красноармейцам и красным комиссарам — их ждут пытки и смерть. Так внушала нацистская пропаганда, рисовавшая страшный образ врага.

— Коммунист в моем понятии был убийца, жестокий и свирепый человек со зверскими нравами. Так отражалось в [нацистской] печати и кинокартинах, — вспоминал Клаус Фритцше, проведший в советском плену шесть лет, четыре из них в Горьковской области.

В июне 1943 года он добровольцем записался стрелком-радистом в эскадру бомбардировщиков «Викинг». За пару лет до этого хенкели этой части совершали налеты на заводы Горького: во время одного из них, случившегося с 4 по 5 ноября, погибло 55 человек, различные ранения получил еще 141 житель. Были разрушены цеха заводов им. Ленина («Нител») и «Двигатель революции». Теперь штурмовики «Викингов» уничтожали суда в Каспийском море. Клаусу Фритцше, попавшему в эту эскадрилью, было 20 лет.

Молодой немец поучаствовал всего в трех боевых вылетах. Во время последнего — его самолет He-111 подбили. Экипаж приземлился на воду, где его задержали рыбаки. Встреча с местными оказалась не радостной — Фритцша и его товарищей жестоко избили. Как потом оказалось, накануне была разбомблена их рыбная база, на которой работали и жили женщины с детьми.

— С высоты тысячи метров, ночью, трудно отличить военный корабль от плавбазы, — замечает Фритцше. — Тогда погибло много женщин и детей, а в плен нас взяли родные погибших.

Рыбаки передали немцев советским военным. К удивлению Фритцше, солдаты не стали их пытать. Допрашивал пленных советский майор, хорошо изъяснявшийся на немецком и английском языках. В беседе с Фритцше он разговорился о культуре Германии и ее истории. Всё это, вспоминал потом немец, серьезно пошатнуло его веру в пропаганду своей страны. Вторгаясь в СССР, Германия утверждала, что защищается, нанося превентивный удар, который должен спасти Европу от «вторжения» коммунистов. Как выглядели эти «коммунисты» в представлении многих немцев — описано выше.

«Работаю с моей бригадой на стройке большой каменной лестницы»

Всего за время Великой Отечественной войны, согласно официальным данным, советскими бойцами было взято в плен около 3,5 млн солдат из Германии и ее союзников. На некоторое время в СССР вырос отдельный лагерный мир. Военнопленных отправляли отстраивать разрушенные дома в Сталинграде, возводить корпуса МГУ, Курчатовского института, а также стадион «Динамо» в Москве. В Горьком их использовали на строительстве Чкаловской лестнице — ее построили в 1943–1949 годах. С участием немцев строили дома кварталов № 35 и 43 на Автозаводе и ряд зданий на улице Судостроительной в Сормове.

В музее нижегородского университета имени Лобачевского хранится письмо одного из военнопленных немцев своей жене Грете, датируемое мартом 1947 года. Написано оно было на русском языке, с ошибками. В нем он рассказывал, что «исправляет разрушенное войной», трудится по восемь часов в день с перерывами, ходит по улицам без конвоя и получает по 700 граммов хлеба в день.

— Я работаю с моей бригадой на стройке большой каменной лестницы, иногда на шампанской фабрике. Там я хорошую каплю выпил! <...> Наш лагерь — большая школа с центральным отоплением, водой и хорошими кроватями. По воскресеньям мы свободны, ходим в баню, иногда на концерт или в кино.

Среди наиболее известных лагерей для пленных в Горьковской области — № 74 («офицерский»). Он размещался в Оранском монастыре под Богородском. В 1943 году в нем недолго содержался командующий 6-й немецкой армии Фридрих Паулюс, сдавшийся в плен в Сталинграде. Между Дзержинском и Автозаводом растянулась лагерная зона № 469, в которой военнопленные трудились на заводах, торфодобыче, строительстве. Еще одно крупное лагерное учреждение, спецгоспиталь № 2851 — находилось на севере области в районе станции Уста (Уренский район).

В лагерях действовали госпитали, во многих работали кружки самодеятельности, проходили занятия антифашистской школы. В них бывших нацистов перевоспитывали на основе идеологии марксизма-ленинизма. Затем они пополняли антифашистский актив. Его члены имели некоторые привилегии — имели право передвигаться от лагеря до работы без конвоя со спецпропуском. Также иногда начальство поощряло таких активистов дополнительным пайком.

Условия жизни военнопленных сильно отличались. Многое зависело от руководства лагеря и специфики работ. Пленным полагалось трехразовое питание: после 1943 года в дневной паек, согласно установленным нормам, входило 600–700 граммов хлеба, полкило овощей и картофеля, по сто граммов рыбы и крупы. Основными блюдами были жидкий суп и каша. После войны пленные стали получать небольшую денежную плату за работу.

Надо, конечно, отметить, что даже в самые тяжелые, первые годы войны уровень содержания немецких солдат в советском плену был значительно выше в сравнении с тем, что ждало солдат Красной армии в нацистских лагерях. Более половины из них в годы войны погибли в плену.

Лагерь «Пыра на Торфу»

Клаус Фритцше, о пленении которого писалось выше, оказался в Горьковской области весной 1945 года. Здесь он содержался в качестве военнопленного лагеря № 117 — это было огромное учреждение. Его штаб размещался в здании школы № 113 в Плотничном переулке города, а отделы — во многих районах Горького и области. Фритцше оказался в одном из них — в районе поселка Пыра под Дзержинском. К этому времени он уже выучил русский язык, даже стал иногда представляться «Колей» и примкнул к антифашистскому активу.

Под Пырой был устроен земляночный лагерь, где пленные немцы и венгры работали на добыче торфа. Фритцше вспоминает, что когда он оказался здесь, увидел много дистрофиков. Позднее от других пленных он слышал, что из первоначального состава этого лагеря около 30% «погибло за пять месяцев зимы».

— Работа исключительно тяжелая, а самоуправление лагеря в руках кучки сербских четников (служивших добровольцами в СС) и румын, которые «блатуют» с командным составом МВД, — отзывался позднее Фритцше о лагере.

Его бригада перекладывала рельсы для подвоза гидромонитора — водяной пушки, с помощью которой нарезалась порода. Питание на первых порах было скудное. Из-за долгой работы по пояс в воде у пленных нередко возникали язвы. Ситуация сильно поменялась после проверки «сверху». По словам Фритцша, кто-то донес начальству о крупной краже оборудования и обмундирования. В лагерь приехали сотрудники МВД, после чего в руководстве произошли перестановки и условия жизни военнопленных улучшились.

От земляночного лагеря до наших дней ничего не сохранилось, кроме захоронения. В лесу под поселком Пыра установлен крест 57 венгерским военнопленным, умершим здесь.

Цинга и химия

После торфяников осенью 1945 года Клаус Фритцше попадает на химический завод «Заводстрой» («Капролактам») в Дзержинске. Он изготовлял в годы войны боевые отравляющие вещества, смеси для производства взрывчатки. Немцев привлекали для работы в цеху по производству тетраэтилсвинца — вещества для облагораживания бензина.

На заводе для размещения военнопленных переоборудовали бывший складской корпус под общежитие на 500 человек. Под одной крышей расположились спальный зал, кухня, столовая, санузел с душем и баней, дезинфекция и медпункт.

— Вшивость среди нас [в лагере] была незначительная, — вспоминал Фритцше. — Санитарная обеспеченность образцовая — пойди под душ, когда хочешь. Горячая вода есть в любое время. Питание сносное.

Была и обратная сторона работы в этом месте. Через некоторое время Фрицше стал замечать у сотоварищей странные симптомы — они жаловались на сильную боль в суставах, у некоторых наблюдался паралич рук и ног. Оказалось, что это цинга, вызванная однообразным питанием и нехваткой витаминов. На заводе пленных кормили преимущественно хлебом: из него варили сытный суп и кашу. Тогда как овощей и мяса не хватало. От болезни спасались еловым отваром.

Не избежал цинги и сам Клаус Фритцше. Помогла справиться с недугом ему и некоторым его товарищам стоматолог местной поликлиники по имени Анастасия Федоровна. Оказалось, что ее брат — тоже был военнопленным. Он содержался в концлагере Дахау, однако ему удалось сбежать из этого лагеря смерти. Он долго блуждал, пока его не нашла и не укрыла на юге Германии крестьянская семья немцев. Она прятала его от фашистов до появления армии союзников.

«Ромео и Джульетта в социалистическом лагере»

На «Заводстрое» Фритцше проработает три года. За это время он успеет даже сходить на свидание с девушкой по имени Галина. Это произошло во время командировки на колхозные работы в деревню Перехваткино в Ковернинском районе (сейчас это поселение стоит заброшенным). И дважды умудрится посетить Горький. Первый раз — самовольно, когда он с приятелем ездил посмотреть на городскую ярмарку. Второй — в качестве конферансье выступил на концерте художественной самодеятельности в лагере для пленных в Сормове.

Там Клаус познакомился с 17-летней Жанной Воронцовой. Она тогда работала в ДК им. Ленина. Собственно, от этого учреждения девушка была направлена на концерт для пленных в роли второго ведущего. Между молодыми людьми возникает глубокая симпатия, а после возвращения Клауса в апреле 1949 года на родину между ними завязывается переписка.

— Ромео и Джульетта в социалистическом лагере, — так окрестит сам Клаус эту странную связь. — Умом я понимал, что путь в Горький окончательно закрыт. Получить паспорт невозможно было в эти годы.

И все-таки в 1958 году Клаус и Жанна снова встречаются. Это произошло в Москве. Бывший военнопленный тогда посещал СССР в качестве переводчика от делегации ГДР. После этого он еще несколько раз был в России. Последний раз в 1989 году. Тогда он пытался найти в Горьком дом Жанны, который был к этому времени разрушен.

— Невзирая на переживания, я забрал с собой на родину мешок, полный жизненным опытом, за что оставил в России часть своего сердца, — такими словами Клаус Фритце закончит книгу воспоминаний о своем русском плене.