Нацисты в «ГУЛАГе». Как пленные немцы жили в нижегородском крае, а после ужасов лагерной жизни возвращались в Россию

После завершения Великой Отечественной в Горьковской области оказались около 40 тысяч пленных немцев, венгров и румын. Здесь они строили дороги и дома, трудились на химических предприятиях и в колхозах. Сейчас об этом напоминают разве что разбросанные по региону захоронения. Мы решили приоткрыть эту малоизвестную страницу нижегородской истории и рассказать, как выживали пленные немцы в советских лагерях, как к ним относились горьковчане и как в плену менялись их взгляды на страну, которую они хотели завоевать. В основу этого рассказа легли воспоминания Клауса Фритцше, который четыре года провел в плену в Горьковской области.

Немало немцев считало в годы войны, попади они в руки к красноармейцам и красным комиссарам — их ждут пытки и смерть. Так внушала нацистская пропаганда, рисовавшая страшный образ врага.

— Коммунист в моем понятии был убийца, жестокий и свирепый человек со зверскими нравами. Так отражалось в [нацистской] печати и кинокартинах, — вспоминал Клаус Фритцше, проведший в советском плену шесть лет, четыре из них в Горьковской области.

В июне 1943 года он добровольцем записался стрелком-радистом в эскадру бомбардировщиков «Викинг». За пару лет до этого хенкели этой части совершали налеты на заводы Горького: во время одного из них, случившегося с 4 по 5 ноября, погибло 55 человек, различные ранения получил еще 141 житель. Были разрушены цеха заводов им. Ленина («Нител») и «Двигатель революции». Теперь штурмовики «Викингов» уничтожали суда в Каспийском море. Клаусу Фритцше, попавшему в эту эскадрилью, было 20 лет.

Молодой немец поучаствовал всего в трех боевых вылетах. Во время последнего — его самолет He-111 подбили. Экипаж приземлился на воду, где его задержали рыбаки. Встреча с местными оказалась не радостной — Фритцша и его товарищей жестоко избили. Как потом оказалось, накануне была разбомблена их рыбная база, на которой работали и жили женщины с детьми.

— С высоты тысячи метров, ночью, трудно отличить военный корабль от плавбазы, — замечает Фритцше. — Тогда погибло много женщин и детей, а в плен нас взяли родные погибших.

Рыбаки передали немцев советским военным. К удивлению Фритцше, солдаты не стали их пытать. Допрашивал пленных советский майор, хорошо изъяснявшийся на немецком и английском языках. В беседе с Фритцше он разговорился о культуре Германии и ее истории. Всё это, вспоминал потом немец, серьезно пошатнуло его веру в пропаганду своей страны. Вторгаясь в СССР, Германия утверждала, что защищается, нанося превентивный удар, который должен спасти Европу от «вторжения» коммунистов. Как выглядели эти «коммунисты» в представлении многих немцев — описано выше.

Всего за время Великой Отечественной войны, согласно официальным данным, советскими бойцами было взято в плен около 3,5 млн солдат из Германии и ее союзников. На некоторое время в СССР вырос отдельный лагерный мир. Военнопленных отправляли отстраивать разрушенные дома в Сталинграде, возводить корпуса МГУ, Курчатовского института, а также стадион «Динамо» в Москве. В Горьком их использовали на строительстве Чкаловской лестнице — ее построили в 1943–1949 годах. С участием немцев строили дома кварталов № 35 и 43 на Автозаводе и ряд зданий на улице Судостроительной в Сормове.

В музее нижегородского университета имени Лобачевского хранится письмо одного из военнопленных немцев своей жене Грете, датируемое мартом 1947 года. Написано оно было на русском языке, с ошибками. В нем он рассказывал, что «исправляет разрушенное войной», трудится по восемь часов в день с перерывами, ходит по улицам без конвоя и получает по 700 граммов хлеба в день.

— Я работаю с моей бригадой на стройке большой каменной лестницы, иногда на шампанской фабрике. Там я хорошую каплю выпил! <...> Наш лагерь — большая школа с центральным отоплением, водой и хорошими кроватями. По воскресеньям мы свободны, ходим в баню, иногда на концерт или в кино.

Среди наиболее известных лагерей для пленных в Горьковской области — № 74 («офицерский»). Он размещался в Оранском монастыре под Богородском. В 1943 году в нем недолго содержался командующий 6-й немецкой армии Фридрих Паулюс, сдавшийся в плен в Сталинграде. Между Дзержинском и Автозаводом растянулась лагерная зона № 469, в которой военнопленные трудились на заводах, торфодобыче, строительстве. Еще одно крупное лагерное учреждение, спецгоспиталь № 2851 — находилось на севере области в районе станции Уста (Уренский район).

В лагерях действовали госпитали, во многих работали кружки самодеятельности, проходили занятия антифашистской школы. В них бывших нацистов перевоспитывали на основе идеологии марксизма-ленинизма. Затем они пополняли антифашистский актив. Его члены имели некоторые привилегии — имели право передвигаться от лагеря до работы без конвоя со спецпропуском. Также иногда начальство поощряло таких активистов дополнительным пайком.

Условия жизни военнопленных сильно отличались. Многое зависело от руководства лагеря и специфики работ. Пленным полагалось трехразовое питание: после 1943 года в дневной паек, согласно установленным нормам, входило 600–700 граммов хлеба, полкило овощей и картофеля, по сто граммов рыбы и крупы. Основными блюдами были жидкий суп и каша. После войны пленные стали получать небольшую денежную плату за работу.

Надо, конечно, отметить, что даже в самые тяжелые, первые годы войны уровень содержания немецких солдат в советском плену был значительно выше в сравнении с тем, что ждало солдат Красной армии в нацистских лагерях. Более половины из них в годы войны погибли в плену.

Клаус Фритцше, о пленении которого писалось выше, оказался в Горьковской области весной 1945 года. Здесь он содержался в качестве военнопленного лагеря № 117 — это было огромное учреждение. Его штаб размещался в здании школы № 113 в Плотничном переулке города, а отделы — во многих районах Горького и области. Фритцше оказался в одном из них — в районе поселка Пыра под Дзержинском. К этому времени он уже выучил русский язык, даже стал иногда представляться «Колей» и примкнул к антифашистскому активу.

Под Пырой был устроен земляночный лагерь, где пленные немцы и венгры работали на добыче торфа. Фритцше вспоминает, что когда он оказался здесь, увидел много дистрофиков. Позднее от других пленных он слышал, что из первоначального состава этого лагеря около 30% «погибло за пять месяцев зимы».

— Работа исключительно тяжелая, а самоуправление лагеря в руках кучки сербских четников (служивших добровольцами в СС) и румын, которые «блатуют» с командным составом МВД, — отзывался позднее Фритцше о лагере.

Его бригада перекладывала рельсы для подвоза гидромонитора — водяной пушки, с помощью которой нарезалась порода. Питание на первых порах было скудное. Из-за долгой работы по пояс в воде у пленных нередко возникали язвы. Ситуация сильно поменялась после проверки «сверху». По словам Фритцша, кто-то донес начальству о крупной краже оборудования и обмундирования. В лагерь приехали сотрудники МВД, после чего в руководстве произошли перестановки и условия жизни военнопленных улучшились.

От земляночного лагеря до наших дней ничего не сохранилось, кроме захоронения. В лесу под поселком Пыра установлен крест 57 венгерским военнопленным, умершим здесь.

После торфяников осенью 1945 года Клаус Фритцше попадает на химический завод «Заводстрой» («Капролактам») в Дзержинске. Он изготовлял в годы войны боевые отравляющие вещества, смеси для производства взрывчатки. Немцев привлекали для работы в цеху по производству тетраэтилсвинца — вещества для облагораживания бензина.

На заводе для размещения военнопленных переоборудовали бывший складской корпус под общежитие на 500 человек. Под одной крышей расположились спальный зал, кухня, столовая, санузел с душем и баней, дезинфекция и медпункт.

— Вшивость среди нас [в лагере] была незначительная, — вспоминал Фритцше. — Санитарная обеспеченность образцовая — пойди под душ, когда хочешь. Горячая вода есть в любое время. Питание сносное.

Была и обратная сторона работы в этом месте. Через некоторое время Фрицше стал замечать у сотоварищей странные симптомы — они жаловались на сильную боль в суставах, у некоторых наблюдался паралич рук и ног. Оказалось, что это цинга, вызванная однообразным питанием и нехваткой витаминов. На заводе пленных кормили преимущественно хлебом: из него варили сытный суп и кашу. Тогда как овощей и мяса не хватало. От болезни спасались еловым отваром.

Не избежал цинги и сам Клаус Фритцше. Помогла справиться с недугом ему и некоторым его товарищам стоматолог местной поликлиники по имени Анастасия Федоровна. Оказалось, что ее брат — тоже был военнопленным. Он содержался в концлагере Дахау, однако ему удалось сбежать из этого лагеря смерти. Он долго блуждал, пока его не нашла и не укрыла на юге Германии крестьянская семья немцев. Она прятала его от фашистов до появления армии союзников.

На «Заводстрое» Фритцше проработает три года. За это время он успеет даже сходить на свидание с девушкой по имени Галина. Это произошло во время командировки на колхозные работы в деревню Перехваткино в Ковернинском районе (сейчас это поселение стоит заброшенным). И дважды умудрится посетить Горький. Первый раз — самовольно, когда он с приятелем ездил посмотреть на городскую ярмарку. Второй — в качестве конферансье выступил на концерте художественной самодеятельности в лагере для пленных в Сормове.

Там Клаус познакомился с 17-летней Жанной Воронцовой. Она тогда работала в ДК им. Ленина. Собственно, от этого учреждения девушка была направлена на концерт для пленных в роли второго ведущего. Между молодыми людьми возникает глубокая симпатия, а после возвращения Клауса в апреле 1949 года на родину между ними завязывается переписка.

— Ромео и Джульетта в социалистическом лагере, — так окрестит сам Клаус эту странную связь. — Умом я понимал, что путь в Горький окончательно закрыт. Получить паспорт невозможно было в эти годы.

И все-таки в 1958 году Клаус и Жанна снова встречаются. Это произошло в Москве. Бывший военнопленный тогда посещал СССР в качестве переводчика от делегации ГДР. После этого он еще несколько раз был в России. Последний раз в 1989 году. Тогда он пытался найти в Горьком дом Жанны, который был к этому времени разрушен.

— Невзирая на переживания, я забрал с собой на родину мешок, полный жизненным опытом, за что оставил в России часть своего сердца, — такими словами Клаус Фритце закончит книгу воспоминаний о своем русском плене.