«При работе с инвесторами говорится: "Не меняйте правила игры"». Глеб Никитин — о достижениях, деле Иосилевича и границах Щёлоковского хутора

Накануне 800-летия Нижнего Новгорода губернатор Глеб Никитин встретился с главным редактором NN.RU Денисом Стрелковым, чтобы поговорить о проблемах и перспективах города и области. Интервью получилось настолько большим, что редакция посчитала правильным разбить его на несколько частей. В первой части Никитин рассказал про свое отношение к ярлыку «технократа», воспитании «ленинградской улицей», своем отношении к делу Михаила Иосилевича и границах парка Щёлоковский хутор.

— Ни одно интервью не обходится без того, что вам припоминают слово «технократ». Как давно вы его вообще в последний раз слышали, если не считать то, что я назвал его сейчас. Не надоело?

— Сейчас уже поменьше это обсуждается, видимо, надоело. В том числе и средствам массовой информации этот контекст обыгрывать. Я действительно много раз комментировал этот ярлык, который мне и многим моим коллегам вешали там — «технократ». Ну, во-первых, я помню те времена, когда слово «технократ» вообще не имело негативной коннотации. Когда я работал и в Росимуществе, и в Минпромторге, говорили: «Мы не политики, мы технократы. Мы должны быть профессионалами и работать на результат». И не было никакой коннотации с тем, что человек якобы сухарь, не чувствует жителей, не понимает контекстов. На самом деле, я считаю, что это абсолютно не так и одно другого совершенно не исключает. Можно быть технократом в позитивном смысле этого слова и можно быть политиком в позитивном смысле этого слова. Потому что и в политике есть популизм, есть другие негативные, скажем так, составляющие.

Мне нравится сейчас общаться с людьми, мне нравится понимать их проблемы, и решать их, и видеть эти решения. Мне очень приятно, когда я получаю большое количество благодарностей в директе в инстаграме. Именно в директе — не для того, чтобы все прочитали, а именно когда человек пишет тебе лично и говорит спасибо тебе за то, что ты решил какую-то проблему. И это приятно.

Вообще в работе губернатора, то что отличает ее от работы такой чисто чиновничьей — слово «чиновник» я тоже как-то не очень люблю — от такой министерской, бюрократической работы — это возможность видеть результат и на улице, и в глазах жителей и конкретно в материале. В покрытии, в сквере, в здании каком-то построенном.

— Если бы вы смотрели на Глеба Никитина со стороны, то какое бы определение дали ему сейчас? Если не технократ, то?..

— Нет, я считаю, что это неблагодарное дело — самого себя характеризовать. Пускай другие мне характеристики дают. Я такой, какой я есть, делаю всё, что могу, и стараюсь… В это очень сложно [поверить], но на самом деле стараюсь не упускать из вида ни одну из сторон, которая должна быть в фокусе внимания руководителя региона. Это и социальные вопросы, экономические вопросы, идеологические вопросы… Вопросы миссии и идентификации области, города. Демографические вопросы и так далее…

— Хочу поговорить про ваше детство. Оно, как я понимаю, прошло в Ленинграде, можете ли вы сказать, что вас воспитала «ленинградская» улица?

— Думаю, можно. Я действительно жил в старом районе, который весь во дворах-колодцах. Такой Петербург Достоевского. Петроградская сторона. Самая простая школа. Огромное количество времени проводили на улице. 90-е годы.

— Вы были больше бунтарем или отличником?

— Жизнь показала, что по большей части отличником. Школу я закончил отлично и университет. Но был определенный период времени, когда я вел себя не самым лучшим образом, в том числе учился. Математика вот всегда была коньком. То, что любил, — в то всегда инвестировал время

— Роком увлекались?

— Как все ленинградские мальчишки, я любил и всё еще люблю рок.

— Вы писали, что в 14 лет увлекались политикой. В январе 2021 года, через 30 лет, вы опубликовали пост, что все ваши кумиры того времени оказались пустышками. Можете рассказать, что это были за люди?

— Если бы я хотел, я бы прямо в посте их назвал. Бог им судья. Цель этого поста была не в конкретных фамилиях и людях, а в том, что жизнь иногда сложнее, чем нам кажется на каком-то временном срезе.

— Ваши родители часто бывают в Нижнем Новгороде?

— Бывают. Они вообще живут сейчас в Тверской области, в деревне у нас, где огромное количество времени проводил. Это в принципе такое родовое историческое место. Также и в Москве жили, но больше там. Приезжают и к внукам, и к нам достаточно часто

— Они пенсионеры?

— Пенсионеры.

— А дети ваши чем увлекаются? Уже говорят, кем хотят стать?

— Да, тут у меня был диалог. Буквально в прошлые выходные. Мало приходится общаться с детьми, и иногда даже такой шок испытываешь. Им 12 лет, но, оказывается, уже очень глубоко и по-взрослому думают о будущем. Я в 12 лет, кажется, точно так не рассуждал. Дочка сказала, что она хочет быть дизайнером аудиовизуальных эффектов. Уже думает, что ей надо поступать в вузы художественных и компьютерных наук, то есть IT. В 12 лет такие рассуждения, я прям удивился. Сын говорит про финансово-экономическую направленность, тоже IT. Я говорю: «А зачем?» Говорит: «Хочу быть управленцем, при этом с аналитикой данных». Говорю: «Где вы про это начитались?»

— Хорошо, что не блогером.

— В любом случае, поговорив, я понял, что один из проектов, которым я давно уже занимаюсь, действительно очень нужен. Он сейчас на рассмотрении в Москве — хотим сделать в рамках квартала высоких технологий IT-факультет, кампус построить. По сути дела, новый университет. Такой межвузовский кампус на 1500 выпускников в год и до семи тысяч обучающихся постоянно. Есть уже представление, где это будет находиться, как это будет выглядеть. У меня прямо мечта возникла. Детям в 2027 году поступать надо будет. Хочу, чтобы им не хотелось никуда ехать: ни за границу, ни в Москву. Чтобы они поступили в этот университет, чтобы он был самого высокого уровня и им бы захотелось там учиться.

— Где вы сами берете силы и вдохновение, чтобы работать, мотивацию какую-то. От чего отталкиваетесь и как проводите досуг?

— Чем характеризуется работа — тем, что можно увидеть результат. Вот этими результатами и питаешься. Что-то сделано, и хочется еще больше. Хотел поделиться, вот эти работы по благоустройству и наведению порядка в любых сферах: где-то кривой забор поправили, где-то кривую опору убрали. Как только что-то делаешь, выявляется большее количество рядом. То есть раньше ты не замечал, навел порядок, значит, есть еще территория, где надо что-то делать. Конечно, от того, что что-то получилось и надо делать больше, прогнозируешь такое же удовольствие. Вообще, Нижний Новгород настолько лег на душу, что даже его облик, когда по городу ходишь, гуляешь, ездишь, он заряжает, и вызов определяет для тебя, что этот город достоин развиваться самыми быстрыми темпами. А ты, соответственно, должен делать максимум в этой связи. Если ты что-то недокрутил и недоделал, то это еще больше эмоционально заряжает на работу.

— А досуг как проводите? Я слышал, что вы любите рыбачить.

— Я любил рыбачить в детстве на Волге. Очень много проводил времени на рыбалке. И сейчас, конечно, если бы была возможность, с удовольствием порыбачил, но времени, к сожалению, нет. Я, по-моему, один раз рыбачил за период времени на Волге.

— Надеюсь, после 800-летия будет немножко посвободнее.

— Надеюсь, в 2022 году будет немножко возможность порыбачить или что-то еще поделать, а так на самом деле я люблю гулять по городу. Всегда любил, в принципе, такой городской туризм, городской отдых, когда ты ходишь по улицам. И сейчас, когда люди подходят, руки жмут, благодарят, фотографируются — никакого негатива, ничего. Это заряжает. Люди подходят, говорят: «Глеб Сергеевич, вот это сделали, очень здорово, спасибо большое, но надо будет еще вот это сделать». Я говорю: «Хорошо, нет вопросов, сейчас запишем и будем делать». Вроде как работа, но, с другой стороны, и отдых. По Покровке, по набережной очень люблю гулять.

— Прошло почти четыре года с того момента, как вас назначили руководить Нижегородской областью. Это такой практически полный срок — раньше у нас в стране четыре года был губернаторский срок. Если бы ваш срок закончился завтра, допустим, вы бы стали нужнее где-то там, в министерстве. Чем бы вы могли гордиться из того, что сделали уже?

— Знаете, мне уже, мягко говоря, не просто не стыдно. Вспоминаю, как Стрелку достраивали, как стадион достраивали, как чемпионат мира проводили. Вспоминаю работы по инвестиционному рейтингу. Вспоминаю, тоже мало кто замечает, но это программа капитального ремонта школ, которая, я считаю, стала такой по-настоящему меняющей контекст программ в области. Почти 200 объектов так или иначе приведено в порядок. Огромнейшее количество было недоремонтов как в социальных учреждениях всех сфер, так и, в частности, образовательных учреждениях. Это тоже было сделано. Конечно, это то, что мы сейчас делаем в городе. Это благоустройство и приведение города в порядок.

Это те проекты и программы, по которым, я надеюсь, почти приняты решения. Это глобальная программа развития нижегородской агломерации за счет инфраструктурных бюджетных кредитов — то, о чем говорил Владимир Владимирович [Путин] в Послании [Федеральному собранию]. Это и полная модернизация системы общественного транспорта нижегородской агломерации, проект Арзамас-Саровского-Дивеевского кластера, который был полностью с нуля и с чистого листа подготовлен и сейчас реализуется очень активно. И обходы городов, и новые транспортные проекты, и реконструкция объектов культурного наследия — это туристическая привлекательность объектов.

— Про недовольных общественников хотелось поговорить. Сейчас вас критикуют и за «Швейцарию». До сих пор выходят с пикетами. И тут не мог не спросить про основателя NN.RU Михаила Иосилевича, наверное, вы в курсе?

— Я, естественно, читаю NN.RU и другие средства массовой информации.

— Наверное, это не тот повод, связанный с регионом, который бы вы хотели видеть. Говорят, что оппозицию давят, что-то еще.

— На самом деле, действия правоохранительных органов находятся в плоскости решений, которых в принципе хотелось бы избежать в жизни. Если бы все были законопослушными, никто бы ничего не нарушал, всем бы было приятнее жить. Никакого удовольствия от таких ситуаций никто не получает. Я воспринимаю это как их, [силовиков], вертикаль. У меня нет, например, официальных или неофициальных материалов [по этому делу], которые я мог бы комментировать или нет и давать им какие-то оценки. Это их работа, и со мной они ничего не согласовывают. Общественность и журналисты имеют право на свои оценки, я бы от этих оценок хотел бы воздержаться.

— Какой тактики вы придерживаетесь с теми людьми, которые не всегда довольны тем, что делает власть? Я знаю, вы и в «Швейцарию» ездили, и часто отвечаете на претензии активистов.

— Если говорить про общественников и активистов — я с огромным удовольствием общаюсь до определенного момента и благодарен очень многим. Вы можете проанализировать, какое количество решений мы пересмотрели благодаря им. Мы не боимся работать над ошибками и какие-то вещи пересматривать, если активисты это делают. Градозащитные, например, активисты и их действия. Мы много чего пересмотрели, создали систему взаимодействий — совет по объектам культурного наследия. Там, например, 27 вопросов рассмотрено, семь по предложениям градозащитников было пересмотрено. Например, на улице Мануфактурной был инвестпроект по гостинице, и люди протестовали против этой застройки. Мы отказались от этого проекта. Та же самая «Швейцария» — тоже был пересмотрен многократно проект. Я даже, честно говоря, не сильно уверен, что по некоторым решениям нужно было это делать, но была такая позиция у активных участников, и мы ее приняли. Отдельные проектные решения были пересмотрены.

Вообще, практически ни одного блока в разных общественных областях и структурах нет, с которыми бы у нас не было нормального диалога, пусть и сложного, который приводит к эффективному результату. За исключением очень узкого круга людей, которые плотно друг с другом общаются, которые на самом деле занимаются политикой. Экология, градозащита — это уже на втором месте. Люди, которые относятся к радикально, наверное, либеральному движению. И там, безусловно, это уже вопрос негативных политических коннотаций. Они есть и со стороны власти, и с другой стороны. Когда возникает популизм. И там такой популизм радикального неприятия власти, это постоянное нахождение недостатков любых решений. Любое действие встречает противодействие. В этой полемике мне нравится то, что критикуют за какие-то действия. Хуже, когда критикуют за бездействие.

Как только диалог переходит в плоскость обмена одними и теми же утверждениями, не соответствующими действительности, и когда люди точно уже не могут договориться, белое это или черное — тогда какой смысл дальше в нем участвовать. Когда говорится, что в парке «Швейцария» будут коттеджи, платный вход, снята кожа, вырублен лес, всё будет уничтожено. Пять раз отвечу, что это не так, а потом — сколько можно это слушать.

— У людей есть предпосылки как минимум этого опасаться. Вот есть история со Щёлоковским хутором: начали вырубать часть, которая де-юре не является частью хутора, но если посмотреть глазами — это тот же лес, продолжение лесопарка, который каким-то странным образом в 2009–2010 годах оказался в зоне жилой застройки.

— Смотрите. Если бы действительно был бы объект природоохраны, потом изменили границы, например, я бы мог допустить, что это было злоупотреблением договоренностями власти и бизнеса. В данном случае этого не было. Какие были границы когда-то определены, такие и остались границы. И то, что в конечном итоге часть этой территории, которая к этой зоне охраны не относится, заросла лесом. У нас вот есть парк «Гребневские пески» под Канавинским мостом, заросший полностью лесом. Мы сейчас обсуждали инвестиционный проект, мне показывали фотографии, какой был красивый пляж в советское время. А теперь всё заросло лесом. И что, это парк теперь? Не трогайте? Есть закон. В соответствии с законом нельзя рубить в парке, нельзя рубить ценные деревья. Это же не значит, что ничего нельзя вырубать. Нужно вырубать в соответствии с законом, там компенсационная высадка будет осуществляться в рамках этого проекта. Проект был начат с предоставления инвестору территории при иных руководителях региона и города, но это не значит, что я теперь должен их осуждать и с чем-то не соглашаться. В конце концов, при работе с инвесторами всегда говорится: «Не меняйте правила игры». Дали инвестпроект осуществить, и вдруг внезапно через 4–5 лет вы скажете: «Нет, нельзя». А раньше вы почему так не считали? Закон нарушен? Нет! Границы были изменены? Нет! В результате доверие инвесторов может быть подорвано.

Читайте в следующих частях интервью о 800-летии города, инфраструктурных кредитах, строительстве метро и дорогой недвижимости в Нижнем Новгороде.