Горький и дерзкий. Как в Нижнем впервые прошла первомайская демонстрация и при чем тут главный советский роман

Первомай в мировой истории начинался как опасный праздник. Американские и австралийские рабочие в середине XIX века устраивали в этот день шумные шествия с требованием ввести восьмичасовой рабочий день: нередко эти сходки заканчивались жестокими разгонами и стычками с полицией. В начале XX века Первомай с Запада добрался до России. Одна из самых первых «праздничных» демонстраций прошла в 1902 году в Нижнем Новгороде. Она обернулась столкновением толп пролетариев с солдатами, громким судебным процессом и написанием Максимом Горьким своего хрестоматийного романа «Мать».

Будем откровенны — далеко не каждый нижегородец знает об этих событиях. Даже несмотря на то, что целый ряд улиц нашего города назван в честь людей, причастных к ним. Мы решили это исправить и без пафоса рассказать о первой демонстрации 1 Мая в Нижнем Новгороде.

Мода устраивать гуляния на природе Первого мая в Россию пришла из Европы еще при Петре I. Обычно местом их проведения были парки и скверы, например, Сокольники в Москве. Позднее эта традиция получила политическое значение. В конце XIX века российские рабочие и интеллигенты отправлялись в этот день на окраины городов, чтобы послушать оппозиционные выступления, попеть запрещенные песни и обменяться нелегальной литературой.

Первое такое собрание в Нижнем Новгороде прошло в 1894 году в урочище Слуда на берегу Оки. Сейчас оно примыкает к парку «Швейцария». Среди собравшихся был будущий революционер Петр Заломов — тогда 16-летний рабочий пароходного завода Курбатова (его цеха располагались в Красной Слободе, где сейчас работает фудмолл «Порт»). Позднее он вспоминал, что на сходку пришло 15 человек. На небольшой площадке на горе у берега Оки растянули малиновое знамя с надписью: «Да здравствует международный праздник пролетариата Первое мая!».

Нижегородский студент Александр Розанов рассказал о смысле торжества: оно посвящено борьбе пролетариев за свои права. Затем участники маевки принялись пить чай с хлебом и вареной колбасой. Кто-то достал бутылку водки, которую опустошили под песню про Карла Маркса. Сам Заломов от спиртного отказался — ему показалось пить в такой момент кощунственным.

Маевки в Нижнем стали проводиться регулярно, число их участников росло. На вторую сходку в 1895 году пришло уже пятьдесят человек: она состоялась 7 мая в лесу на Моховых горах (сейчас примерно в этом месте находится одноименный парк города Бора). Третья маевка в 1896 году прошла в сосновом бору около деревни Дарьино (сейчас там находится Сормовский парк). На нее пришло уже около ста человек.

К этому времени нижегородские власти начали закручивать гайки. Главный удар приходится по студентам: около 200 нелояльных молодых человек высылают за пределы губернии. В 1896 году арестовывают и студента Розанова, того самого, который выступал на самой первой нижегородской маевке. В дальнейшем его сошлют на четыре года в ссылку в Архангельскую губернию. После этого Розанов отойдет от политики — предположительно, он работал в Нижнем служащим соцстраха, а в 1919 году советская власть осудила его за некую контрреволюционную деятельность на 4,5 месяца тюрьмы. Об этом мы узнаем из Нижегородской книги памяти жертв политических репрессий.

У нижегородских рабочих в начале XX века были свои резоны для недовольства. В 1899 году в России грянул экономический кризис — затронул он и Сормово. Тогда это был отдельный поселок, стоящий рядом с одноименным заводом, выпускающим пароходы и паровозы. Жизнь рабочих и до кризиса была не в радость: трудились по 10–12 часов в день, значительная часть заработка уходила на съем жилья. При том порой денег хватало лишь на аренду части комнаты (так называемого «угла»). Теперь газеты писали о толпах безработных в Сормове и снижении на заводе расценок. Преодолеть кризис предприятию тогда помогли лишь госзаказы.

На этом фоне в рабочей среде растут оппозиционные настроения, перенимаются революционные идеи, в первую очередь модный в это время марксизм. А главной марксистской организацией тогда была партия социал-демократов. Костяк ее нижегородского филиала состоял из интеллигентов. Среди них были служащий городской управы Александр Пискунов, его жена Екатерина, работающая акушеркой, сестры Невзоровы — София, Зинаида и Августа. Первые две были учительницами, а вот Августа трудилась стоматологом. Также в партию входили бывший фельдшер Иван Ладыжников (в Нижнем он заведовал книжным магазином), директор библиотеки всесословного клуба Ольга Чачина. Фамилии всех этих людей нижегородцам хорошо известны. По крайней мере по тому, что в их честь названы улицы в центре города.

Все они считали тогдашнюю Россию отсталой и несвободной страной и желали кардинальных перемен. А еще они учились жить двойной жизнью: тайно печатали и распространяли нелегальную литературу, организовывали подпольные сходки. Особое влияние нижегородские социал-демократы имели на сормовских рабочих. С их участием пройдет первая крупная первомайская демонстрация.

Однажды осенью 1901 года, вспоминает нижегородский революционер Петр Заломов, к нему обратился однопартиец Иван Ладыжников с такими словами:

— Все мы в недалеком будущем будем выслежены и в недалеком будущем будем арестованы. Мы должны завершить свою работу крупным делом, — сказал тот и предложил организовать крупное шествие с политическими лозунгами.

Детали будущей акции обсудили на собрании в апреле 1902 года: оно тайно прошло в одном из кабинетов Бабушкиной больницы (та стояла неподалеку от современного Канавинского рынка). Было решено, что в кульминационный момент демонстранты должны поднять красные знамена. Заломов предложил на одном из них написать «Долой самодержавие». Против был Пискунов — он посчитал, что затея с таким лозунгом слишком рисковая. Заломов настоял. Решили, что знамя понесет он сам — как представитель рабочих Сормовского завода. К тому времени он трудился на предприятии слесарем.

Информацию о готовящейся демонстрации до рабочих доносили с помощью листовок. Их помогала разносить мать Заломова Анна Кирилловна, пряча их на дне ведер с капустными кочанами. Также эта женщина умудрилась пронести в Сормово красные знамена: она обмоталась ими под одеждой. Как вспоминает ее сын, главное, что тогда пугало женщину, — возможные пытки со стороны полиции:

— Я ей объяснил, что пытать не будут, так как она старуха, а только подержат в тюрьме и сошлют в Сибирь. Самое большое, что могут сделать, — повесить.

Первое мая 1902 года (по новому стилю — 14 мая) пришлось на четверг. Как назло, с утра лил дождь. Партийцы решили отложить свою акцию до воскресенья. Заломов с приятелями сидели у знакомого, пели песни под гитару и общались. Дождь прошел. Около шести часов вечера кто-то сообщил, что на Большой шоссейной дороге (сейчас — улица Коминтерна) стоит огромная толпа — до пяти тысяч человек. Петр Заломов вместе с приятелями ринулись туда. Группой в двести человек они прошли заполненную другими рабочими улицу с криками «Долой царя. Да здравствует политическая свобода!» Некоторые из сормовичей, к этому времени уже изрядно выпившие, предложили пойти еще дальше — отправиться громить завод. Их начали отговаривать.

В этот момент на улице появилась рота солдат. Демонстранты решили достать знамена и двинуться с ними навстречу военным. Они рассчитывали, что успеют, сблизившись со штыками, скрыть полотнища и раствориться в толпе. У Петра Заломова родилась в голове другая идея — более дерзкая и безумная.

— Я решил со знаменем в руках один пойти на солдат, чтобы они подняли меня на штыки на глазах всей рабочей массы, считая, что это произведет более сильное впечатление, чем мое повешение в застенке, — вспоминал позднее активист.

Заломов оставил своих друзей позади и перепрыгнул через ручей, разлившийся после дождя и отделявший демонстрантов от солдат. В этот момент военные уже подняли штыки и двинулись на толпу. Затем, вспоминал революционер, какой-то офицер выхватил у него знамя из рук. Заломова схватили и принялись избивать прикладами. В тот день были арестованы 26 человек.

Петра Заломова на время следствия посадили в нижегородский острог. Это здание, напоминающее средневековый замок с круглыми башнями, и сейчас стоит неподалеку от площади Свободы (тогда, кстати, она называлась Острожной). В остроге побывало немало известных личностей: Максим Горький, Владимир Короленко, Яков Свердлов и другие. Во время пребывания в нем Заломов устроил голодовку. Так он протестовал против запрета нижегородской прокуратуры, которая заключенным отказывала во встречах с родственниками. Спустя неделю — попал в тюремную больницу в состоянии крайнего истощения. После инцидента запрет на свидания был снят.

В октябре 1902 года состоялся суд. На одном из заседаний адвокат Василий Маклаков упросил председателя суда позволить подсудимому рассказать, что, собственно, его толкнуло на преступный путь. Речь Заломова растянулась на час. В ней он рассказал, что его отец умер в 38 лет. Из них 25 — он проработал на Курбатовском заводе и подорвал здоровье из-за пьянства и тяжелых условий труда. Хозяин предприятия назначил матери пенсию в 5 рублей. Дед собирал милостыню. Семья жила впроголодь во Вдовьем доме (здание стоит на площади Лядова). В пятнадцать Заломов ушел работать на тот же завод, на котором работал его отец. Там, по словам нижегородца, столкнулся с грубостью и унижениями со стороны начальства, взяточничеством. Часто наблюдал, как люди калечатся на производстве.

— Я уходил на завод рано утром и возвращался домой ночью <...>. Вся жизнь мне казалась пыткой. Мне хотелось умереть.

Мысли о самоубийстве, со слов Заломова, прошли после знакомства с историей других народов и успешными примерами борьбы рабочих за лучшую жизнь.

— Я видел, что существующий порядок выгоден лишь для меньшинства, для господствующего правящего класса; что пока самодержавие не будет заменено политической свободой, дальнейшее культурное развитие русского народа невозможно, — такими словами молодой человек завершал свою речь.

Речь Заломова на суде позднее была перепечатана в газете социал-демократов «Искра» и активно распространялась. Об этой истории узнал Максим Горький. С сормовским революционером писателя связывали, помимо идейных, еще и родственные узы. Бабушка Заломова была крестной у матери Горького. В марте 1905 года Горький помогает бежать ссыльному, прислав ему для этого 300 рублей. Заломов сначала перебирается в Киев, затем нелегально живет в Москве. Там участвует в первой российской революции, формирует из рабочих вооруженные отряды, которые в декабре устраивают в столице восстание.

Москвичей решают поддержать нижегородские рабочие. С 12 по 16 декабря в Сормове идут бои — центром восстания стала церковно-приходская школа. Это четырехэтажное кирпичное здание находилось на Большой шоссейной улице (Коминтерна, 175). Около нее стояли баррикады. Дружинники отбивались от солдат винтовками, пиками, шашками и самодельными бомбами. Восстание было подавлено артиллерией: было разрушено 15 домов, погибли 43 человека.

Пока в России бушует революция, Максим Горький в США в 1906 году пишет роман «Мать». Текст книги был написан по мотивам Сормовской первомайской демонстрации. Ее главные герои Павел Власов и его мать Ниловна практически полностью списаны с Заломова и его матери Анны Кирилловны. Произведение в советское время станут изучать в школе, считая его первым и каноническим романом в жанре соцреализма. Правда, сам Горький считал роман «Мать» неудачным, написанным «в состоянии запальчивости и раздражения». Сначала книга была издана в английском переводе в журнале Appleton's Magazine. На русском языке в 1907 году ее впервые в Берлине издаст Иван Ладыжников, который, согласно воспоминаниям Заломова, и был инициатором Сормовской демонстрации.