«Как я могла нож на родного человека поднять?» Откровенный репортаж из женской колонии в Нижегородской области

Преступления совершают как мужчины, так и женщины, и закон един для всех. По разным причинам оступившиеся оказываются в стенах исправительных учреждений, где годами отбывают наказания. В Нижегородской области всего две исправительных колонии для женщин — ИК-2 и ИК-18. Последняя находится в глубинке региона и предназначена для тех, кто нарушил закон не в первый раз.

Корреспондентка NN.RU побывала в стенах ИК-18, узнав, как содержатся заключенные и почему женщины вновь оказались в колонии.

Забегая вперед, скажем прямо, что судебная система относится к женщинам-преступницам не так жестко, как к преступившим закон мужчинам. Объясняется это принципами гуманизма, предполагающими справедливое наказание, соответствующее, в том числе и личности преступника.

Так что «Черного дельфина» или «Владимирского централа» для женщин не существует. По УК РФ даже за совершение тяжких и особо тяжких преступлений россиянкам не дадут пожизненное. Максимум — 25 лет лишения свободы, причем общего режима. Строгий и особый режимы для преступниц тоже не положены «по принципам гуманизма». Вместо этого на перевоспитание их отправляют в ИК общего режима.

ИК-18 находится на юго-западе региона, в рабочем поселке Ардатов. Раньше здесь была колония для подростков, несколько лет назад ее закрыли и создали женскую. Территория включает в себя комплекс из жилых помещений, здания ПТУ, клуба для массовых мероприятий и так далее. Также есть медсанчасть, швейный цех и даже баня. В стенах нас сопровождал замначальника ИК-18 Евгений Белов.

Практически каждая колония должна сам себя обеспечивать: для этого есть производственные помещения. Сначала женщины проходят обучение по необходимой специальности, а потом начинают работать. С вырученных денег женщины могут выплачивать иск пострадавшей стороне, платить государству за свое содержание, отправлять их семье и покупать себе что-то в кафе и магазинах при колониях.

Конкретно в ИК-18 организован швейный цех, который сотрудничает с «Мухтоловской швейной фабрикой». Заключенные шьют спецовки от общих загрязнений и кислот. Кроме того, цех занимается пошивом формы для силовиков, маскхалатов на СВО и так далее.

В разговоре с нами одна из заключенных призналась, что порой работать бывает морально тяжело.

— Тяжелее всего, наверное, костюмы на СВО шить, когда ты понимаешь, куда эта одежда шьется, чувствуешь больше ответственности, ну и морально не по себе, конечно. Нам когда такой заказ пришел, мы намного упорнее работали, — рассказала осужденная, которая доросла на промке до бригадира.

У каждой смены есть своя норма, которую они должны выполнить. Подзаработать и перевыполнить план заключенным тоже никто не мешает, в таком случае и зарплату они получат больше. В среднем колония должна производить около 2–2,5 тысячи костюмов в месяц.

При женской колонии есть еще один цех — там осужденные занимаются фасовкой и сборкой. Например, там фасуется большая часть семян, которую потом покупают огородники, производится подарочная бумага. Рабочий день не отличается от заводского или офисного — 8 часов с перерывами на обед. Женщины говорят, что если не лениться, то зарплата будет адекватной. В среднем заключенные там получают порядка 25 тысяч рублей в месяц.

Как мы уже говорили, деньги зэков в первую очередь тратятся не на личные нужды. Например, многие должны платить алименты детям. Если по ним есть хоть какая-то задолженность, заключенные не могут рассчитывать на условно-досрочное освобождение (УДО). А мечтает об этом каждая вторая.

— Подошло ей УДО по сроку, а судья скажет: «Вот когда иск полностью выплатишь, тогда освобожу». Например, осталось у заключенной 3 тысячи по иску, это не 300 тысяч, не 3 миллиона. Еще какое-то время побудет, пошьет, — пояснил замначальника Белов.

Другая заключенная Виктория поделилась, что у нее как раз подходит срок и она может претендовать на досрочное освобождение. На воле нижегородку ждет муж, который недавно вернулся со СВО. Кстати, расписались они на зоне. Будущий супруг купил для невесты платье и приоделся сам. На церемонию приехали представители ЗАГСа и родственники молодоженов.

— Это было довольно торжественное мероприятие. Были конкурсы и даже выкуп. Оформили заявление, назначили день и расписались. На свободе ждут муж и свекровь со свекром, других родственников у меня нет. Надеемся, что будут дети, — говорит Вика.

Правда, чтобы выйти по УДО, должна быть положительная характеристика администрации колонии, примерное поведение, а также положительное заключение комиссии. Однако и в этом случае может прийти отказ, если суд по каким-то причинам примет такое решение.

Мы вышли из промзоны и пошли туда, где живут заключенные. По пути замначальника ИК рассказал, что на территории есть даже парикмахерская. Конечно, не полноценный салон красоты, где делают ноготочки, но прическу в порядок (в первую очередь в гигиенических целях) там приводят. Некоторые даже могут купить краску для волос и подкрасить седину. В жилых помещениях находятся комнаты для заключенных, место для досуга, столовая и кафе.

Внутри было очень чисто и пахло чем-то приятным, похожим на ваниль. Нас встретила начальник отряда Ольга Морозова и рассказала, как устроен быт заключенных.

В этом отряде отбывает наказание 77 женщин. Все оказались тут по-разным причинам, но чаще всего сюда попадают по «народной» 228-й статье (за наркотики). Также нередко женщины оказываются в ИК по статье 105 УК РФ — «Убийство».

Зэчки должны придерживаться строгой дисциплины и распорядка дня, который начинается с заправки кровати. На каждой из коек есть табличка с фамилией и именем заключенной. На одной из них мы заметили красную полосу.

— Это значит, что заключенная состоит на профилактическом учете и склонна к побегу, а также систематическая нарушительница порядка. Например, ее могли на брани нецензурной ловить, форму одежды нарушает, — пояснила Морозова.

В свободное время женщины занимаются творчеством. Им очень нравится рисовать (у некоторых получается весьма неплохо), вышивать, а еще они очень любят раскрашивать картины по номерам.

Мы спросили у Ольги, невысокой и хрупкой женщины, как ей удается переключаться между работой и домом, ведь труд у нее не самый простой.

— Когда я поступала на работу, мне сотрудник, который проработал тут очень долго, сразу сказал: «Запомни, ты вышла за зону — ты совершенно другая, забывай всё. Ты должна быть мамой своих детей и женой». Я здесь совершенно другая, построже. А там детки, другая жизнь, — заявила начальник отряда.

При колонии нередко проводятся различные мероприятия. Например, известный конкурс «Изоизоляция» (воссоздание известных картин заключенными). Бывает, среди осужденных женщин проводят конкурсы красоты. Однако всё это не ради развлечения рецидивисток. Нормальное отношение, различные мероприятия, творчество и адекватные условия для жизни — это шанс, что человек больше не попадет за решетку, поскольку после отсидки сможет найти себе место в жизни.

Сотрудники ИК-18 отмечают, что когда преступник попадает в тюрьму, у него теряются социальные связи. На воле зачастую уже никто не ждет, а значит всякий смысл и мотивация теряются.

— Надо понимать, что когда человека закрывают в замкнутом пространстве, ограничивают свободу и пространство, когда теряется связь с родственниками, становится очень тяжело. Все они женщины, и женщины со своими характерами. Кто-то пытается найти поддержку и подруг тут, но сегодня они твои друзья, а завтра — нет. Все стараются держаться вместе, но никто никому не доверяет, — подметила Ольга Морозова.

Вместе с тем начальник отряда считает, что женщины-преступницы отличаются от мужчин. Они хорошие психологи и манипуляторы, и не стоит верить всему, что они говорят. Бывает, рецидивистки держатся ближе к той заключенной, у которой есть родственники, деньги, посылки. Но как только выгода пропадает, то и дружба тоже. Вывод неприятный, но жизненный — каждая тут сама за себя.

Иногда в колонию попадают женщины, зараженные ВИЧ-инфекцией. Несмотря на лечение, умирают они довольно быстро — примерно через 10 лет. Как вспоминает начальник отряда, у них тоже была такая заключенная.

— Она сгорела за каких-то две недели. Как свечка просто. У нее из родственников только племянница осталась. Когда осужденная умерла, мы племяшке позвонили и попросили приехать, забрать и похоронить по-человечески. Та наотрез отказалась. У женщины той после смерти где-то 100 тысяч на счету осталось. Предложили хоть ради них приехать тело забрать — ни в какую. Деньги по итогу ушли государству, мы сами ее хоронили.

Дальше мы отправились в отдельное здание, там находится кабинет психолога. Нижегородки регулярно работают со специалистом, как индивидуально, так и группой.

Как говорит психолог, из-под палки ходить на терапию никого не заставляют, зэчки сами охотно идут на разговор. Поскольку в ИК содержатся женщины, то и проблемы, с которыми они обращаются, соответствующие — непонимание, разводы, потеря социальных связей, межличностные конфликты, лишение родительских прав. Конечно же накладывают на них отпечаток и статьи, по которым заключенные попали в колонию — они все тяжкие и особо тяжкие. По словам психолога, женщины существенно отличаются по поведению от злоумышленников-мужчин.

— У них присутствует демонстративно-шантажное поведение, часто с помощью манипуляций пытаются добиться от сотрудников того, что им нужно. Хотят так получить ослабление каких-то требований. Бывали попытки суицида. Один год — несколько подряд, к нам тогда осужденных из Татарстана этапировали. Но постоянно ведем профилактику таких мыслей у них.

Пока мы общались с психологом, в кабинет заглянула одна из осужденных. Как оказалось, Татьяна Игорева (имя изменено. — Прим. ред.) сидит в ИК-18 уже пятый год.

— Как попали-то сюда?

— За преступление против брата. Он жив, слава Богу. Мне вменили статью 105-ю через 30-ю. То есть, статья 30-я ч. 3. Умышленное причинение тяжкого вреда. Я как бы этого не хотела, но получилось вот так по алкогольному опьянению. Осознала вину, очень перед ним раскаиваюсь. Сколько времени прошло с того момента, а я до сих пор у него прошу прощения, а он у меня.

— А вас на воле кто-то ждет?

— Да. И брат, и сноха. Продолжаем общаться с ним. Мы с братом тогда по-пьяни поругались: я взяла ножик, замахнулась, но поняла, что зря это сделала и сразу его выкинула. А он испугался и вызвал полицейских. Легкий вред здоровью у него был, царапину ножом оставила.

— А за что в прошлый раз сидели?

— Совершила преступление по 111-й ч. 4 — убийство группой лиц. Это произошло на улице. Мы были с компанией, и к нам парень подошел, начал лезть. Произошла драка, он упал, ударился головой и умер в больнице. Кто в этой драке участвовал, того и посадили — это я, еще одна женщина и мужчина. Мы общались с ней, но после освобождения связь не поддерживаем. Это ни к чему, они меня вниз тянули. Связь со мной пытались поддерживать. Подельник в 2014 году освободился, приехал ко мне, я его на порог не пустила. Но я их не виню, пусть как хотят дальше живут.

— Что чувствовали в первый день, как сюда попали?

— Вину. До сих пор не понимаю, как могла нож на родного человека поднять? Сожалею об этом, но не сожалею, что оказалась здесь. Не попади я в колонию, может спилась бы... А тут осознала всё. Алкоголь — мой враг, из-за алкоголя и сижу. Если бы не он, всего этого бы просто не было. А так страшно очень было и в СИЗО страшно было. Только страх.

По словам Татьяны, когда ей впервые зачитали приговор, то страха она уже не чувствовала — смирилась. Говорит: «Есть за что». В планах у нижегородки начать новую жизнь без алкоголя, создать семью и устроиться на работу.

— Друзья у меня были непьющие. Сейчас уж все с детьми, но они не поддерживают со мной связь. Очень хотелось бы с ними снова подружиться. А еще у меня папа на фабрике работал, и я там работала. Мечтаю туда вернуться. Я ведь тут время не теряла, образование швеи, парикмахера, повара получила. Мечтаю, что выйду и тоже на работу устроюсь. И будет всё как у всех, — с надеждой в голосе сказала Татьяна.

Кстати, ранее мы также показывали, как выглядит СИЗО-1 в Нижнем Новгороде изнутри, а также рассказывали об истории этого здания. Как устроена работа учреждения — смотрите в нашем предыдущем материале.