«Приход строгого режима»: как проходит служба священников в нижегородских колониях

Около десяти тысяч человек в Нижегородской области отбывают наказание в исправительных учреждениях. Кто-то из заключенных оступился и оказался за решеткой впервые, а некоторые уже не представляют жизнь на воле и регулярно заезжают на новый срок. С порядком в колонии всё понятно — его обеспечивают сотрудники ИК. Однако есть за колючкой и другие люди, выполняющие важную миссию, — это тюремные священники. Православные батюшки не только исповедуют заключенных и проводят для них церковные службы, они выступают в роли психологов и наставников для оступившихся.

NN.RU пообщался с иереем Илией Третьяковым и иереем Алексеем Калугиным, чтобы узнать — какими прихожанами являются заключенные, в чем они чаще всего каются и помогает ли вера избежать рецидива.

Первым побеседовал с нашими корреспондентами клирик Нижегородской епархии, руководитель миссионерского отдела, ответственный за духовное окормление сотрудников и осужденных ИК-5 в Нижнем Новгороде священник Илья Третьяков.

Священнослужителем мужчина является уже почти 10 лет. За это время он служил в ряде храмов Нижнего и области. И одним из мест для служения клирика стал храм в честь мучеников Виленских, построенный на территории исправительной колонии № 5 в Канавинском районе. Однако, как признается сам священник, по своей воле работу с осужденными он бы не выбрал.

— Меня тогда назначили в Канавинское благочиние в храм Смоленской иконы Божией Матери. Одним из направлений деятельности этого прихода является тюремное служение. Откровенно вам скажу, как говорил и заключенным, и своим братьям-служителям, я бы никогда в тюрьму не пошел служить. Но Господь меня повел по этому пути, и вот уже третий год я окормляю исправительное учреждение. В этом вижу промысел Божий и руку Божию, — делится отец Илья.

Вместе с тем священник отмечает и тот богатый опыт, который удалось получить при работе с заключенными, — ведь они не совсем простые люди. По словам отца Ильи Третьякова, это удивительный и глубокий мир с широкой амплитудой человеческих судеб, их настроений и переплетений.

В ответ на такой вопрос священник с уверенностью ответил: «Разный». По его словам, создать собирательный образ такого человека не выйдет. Кто-то из осужденных действительно является «кающимися разбойниками», а часть просто лукавит перед Господом и посещает храмы только ради собственной выгоды.

— Забавно наблюдать, когда начинается этап подачи на УДО или на перережим. Начинаются торги: давай, Господи, я тебе приду свечку поставлю и помолюсь, а ты уж мне помоги. Очень скоро люди понимают, что так в религиозной жизни не работает. Я даже это не могу назвать фальшью, честно. Мне кажется, что люди в этот момент искренние, просто транслируют в область веры тот опыт, который у них уже есть в душе и сердце. Конечно, с точки зрения высоких религиозных истин до святости и богоподобия это не дотягивает, но с чего-то же нужно начинать? — подчеркивает собеседник.

В противовес он привел свободных людей, которые ставят свечку, молятся или посещают храмы только накануне важных событий — экзаменов, операций или совещаний.

— Та же самая проекция, просто с другой стороны колючей проволоки, — считает священник Илья Третьяков.

По подсчетам клирика, условно воцерковленными людьми на практике можно назвать от 5 до 8% граждан. В миру это люди, которые регулярно соблюдают пост, причащаются, исповедуются и ходят в храмы по воскресеньям. Среди верующих в колонии, которых священник в шутку называет «приходом строгого режима», — аналогичные цифры.

В той же ИК-5 содержатся около 1000 заключенных. Цифра может колебаться от 900 до 1200 человек в связи с тем, что колония является узловым транзитным пунктом, где этапы осужденных на какое-то время могут задержаться.

— Из этого числа я могу с уверенностью сказать, что мои прихожане, те, кого я знаю по именам и знаю немного судьбы, это максимум 60 человек. Если брать захожан, то их количество будет больше — уже более 100 человек. Но костяк, основа нашей общины — это как раз вот эти 50–60 человек.

Священник Илья Третьяков не исключает, что именно в местах лишения свободы человек чаще начинает задумываться о Боге и его роли в жизни. По словам священника, чаще всего происходит следующий сценарий: человек был номинально крещен, но о Господе не сильно задумывался. В какой-то момент он совершает преступление и попадает в тюрьму — в стрессовую и непривычную для себя ситуацию. Отсутствие свободы, семьи, друзей и близких создают вакуум в человеческой душе, и только тогда, чтобы заполнить его, он начинает задавать себе вопрос «Почему я тут оказался?».

— Я глубоко убежден, что ответить на этот вопрос положительно и созидательно для своей жизни можно только в ключе евангельском. Чего греха таить, общество ставит крест на человеке, который переступил эту грань. Им потом очень сложно вернуться в нормальную социальную жизнь, восстановить свои потерянные связи, навыки, особенно если речь идет о статьях по незаконному обороту наркотиков. Тут вообще целый ряд специальностей и направлений жизни закрыт. Чтобы не сломаться и найти в себе силы для дальнейшего построения жизни на воле — Бог. Я уверен, Он им помогает.

Клирик убежден, что искреннее раскаяние преступника спасет его душу перед Господом.

— Они меня часто об этом спрашивают, мол, если я всю жизнь грешил, убивал, насиловал, а потом на смертном одре покаялся, то Бог меня простит? Могу ответить, что теоретически — да. Но на практике очень сложно смоделировать ситуацию, что греховная инерция, которую набрал человек в течение всей своей жизни, она возьмет и одномоментно остановится на этой вот финишной прямой.

Что касается искупления грехов, то, по словам отца Ильи, каких-то дополнительных действий заключенным тут совершать не нужно — достаточно искреннего раскаяния в своих злодеяниях.

— Мы, как люди верующие и православные христиане, исповедуем, что все грехи искупил наш Господь Иисус Христос на кресте, поэтому какого-то дополнительного выкупа за свои грехи в рамках взаимоотношения человека и Бога не нужно. Первым в рай попал благоразумный разбойник, согласно Евангелию. Когда Христос был распят, справа и слева от него были распяты преступники. И благоразумный разбойник сказал: «Господи, помяни меня, когда придешь во царствие Твое». Пока человек живет, возможность спасения для него не закрыта, — говорит священник.

Вместе с тем самой большой радостью для тюремного священника является тот факт, что его прихожанин из числа заключенных за решеткой больше никогда не окажется.

Священник Илья Третьяков служит в исправительной колонии раз в неделю. Несмотря на свой статус, проходит досмотр наравне со всеми. Батюшку проверяют на наличие запрещенных на зоне предметов — симки, мобильного телефона и зарядного устройства. Свой телефон перед службой клирику приходится оставлять дома или в машине, но он видит в этом плюсы — отдых от звонков и соцсетей.

— Эти сутки я занимаюсь тем, чем должен, — молитвой и общением, никто звонками отвлекать не будет. Для находящихся там понятно, почему этот запрет введен. Это лишает соблазна какие-то дела совершать на воле. Мы же понимаем, что вот эта коробочка даже для человека с зоны дает возможность путешествовать по всему миру, и, в общем-то, не всегда с благими намерениями это путешествие совершается. Меня досматривают, я прохожу КПП и иду в храм. Представляете себе фильм «Джентльмены удачи»? Когда я иду по промзоне ИК-5, то у меня в голове песня оттуда главная играет, — с улыбкой делится Илья.

Храм находится в жилой зоне, которая представляет собой плац и бараки — двухэтажные жилые корпуса. Территория храма с виду напоминает настоящий цветущий оазис. А доминантой этого великолепия является сама церковь. У священника есть помощник — он является в храме старостой. Мужчина — выходец из числа осужденных.

В 08:30 сотрудники исправительного учреждения строят осужденных на плацу, считают их, после чего те заходят в храм.

— Мы совершаем богослужение, исповедуемся, причащаемся и вместе молимся. После те, у кого есть желание и возможность, остаются на беседу. Затем идем в больницу при ИК-5, там тоже с людьми встречаемся — и после этого встречи с руководством и сотрудниками, по другую сторону колючей проволоки тоже окормляем, — делится священник.

По его словам, этим людям требуется не меньшая психологическая поддержка, так как общение с заключенными, а тем более с их родственниками накладывает на них большой отпечаток.

— Невозможно идти по пыльной дороге и не запылиться. У меня есть шутка, я всегда ее своим семинаристам рассказываю. Некий батюшка долгое время окормлял места лишения свободы, и однажды, находясь у себя на приходе, не в тюрьме, он начинает проповедовать о теме важности Великого поста и обращается к своим прихожанам: «Братья и сестры! Время Великого поста — это особое время в жизни христианина, когда мы должны быть особенно внимательны к своей духовной жизни. Это такое время, когда каждый из нас должен навести великий шмон в своей душе». У батюшки тогда просто не перещелкнуло тумблер, и он словесный регистр, который привычен там, начал транслировать здесь, где он совершенно непривычен, — смеется священник.

Общаться с заключенными батюшка не боится, говорит, в колонии чувствует себя в абсолютной безопасности. Да и сами осужденные ведут себя прилично — всегда здороваются и улыбаются.

— Храм для них — это некая отдушина, возможность не быть равным самому себе. Когда ты на бараке — ты зэк, на промке — тоже зэк, а в храме лично я стараюсь не упоминать их статус, потому что здесь мы все рабы Божьи. Пусть вот эти все понятия, масти остаются за оградой, а здесь пусть будет филиал Царствия Небесного, хотя бы в отдельно взятом исправительном учреждении, — подчеркнул священник.

Следующим об особенностях работы с заключенными нам поведал иерей Алексей Калугин — руководитель епархиального отдела по тюремному служению нижегородской епархии, а также глава комиссии нижегородской митрополии по тюремному служению.

По его словам, в нашем регионе существует 19 учреждений уголовной системы — 3 СИЗО, 1 женская и 15 мужских исправительных колоний. Все они окормляются духовенством. Тюремной миссией в Нижегородской области занимаются 35 священников, все они ведут духовную работу с заключенными. Для этого при каждом исправительном учреждении построен храм.

— Можно ли в колонии обойтись без храма и священника? Да, но мы говорим о том, для чего это всё нужно. Нужно понимать, что там происходит, почему туда попали люди, чего мы ждем, когда эти люди выйдут на свободу? Чтобы они вернулись обратно на нары? Как по поговорке в миру: «Украл, выпил — в тюрьму». Или мы все-таки хотим, чтобы человек осознал свою ошибку и постарался больше не вернуться в те стены? Христианство — неотъемлемая часть исправительной системы. С его помощью надо постараться дать человеку новое начало.

Что касается статистики, то отец Алексей тоже пришел к выводу, что от общего числа заключенных прихожанами тюремных храмов становятся не более 8%. Чуть лучше в этом плане обстоят дела в женской колонии — там службы посещает примерно треть осужденных.

Отец Алексей рассказал, что женская половина сидящего населения куда больше мужской желает искупить свои грехи. Этим и объясняется их исправное посещение храма. Среди осужденных мужчин число постоянных прихожан ниже, но оно всё равно есть. «Тюремную общину» (так священники называют постоянных прихожан храма) составляют порядка 60–80 человек, которые ждут приезда батюшки и его напутствия.

— Важно, чтобы рядом с ними был человек, который окажет поддержку, поможет разобраться. Любой тюремный священник скажет: «Брат, ты не переживай. Если Господь тебе дал побывать в этих местах, значит, для чего-то это нужно. Только ты сам найди ответ на вопрос, какой урок ты должен извлечь из этой ситуации для себя и почему Господь дал тебе это место», — говорит отец Алексей.

По опыту священника, некоторые люди только в тюрьме смогли встать на путь исправления и сами признавались, что если бы не попали на нары, то, вероятно, уже погибли бы. Такое осознание нередко приходит к людям, зависимым от наркотиков.

— Они говорили мне: «Батюшка, я осознал, что если бы я сюда не попал, то, наверное, уже давно в живых бы не был». И вот только когда он попал сюда после распространения этих веществ, а за наркотики же большие сроки дают, только тогда он смог воспитать в себе волю, чтобы отказаться от них. В тюрьме нет наркотиков, и человек себя переборол, не наложил на себя руки и смог выработать иммунитет и осознать всё, — делится наблюдением иерей.

При этом священнослужитель не считает зэков потерянными людьми, по его словам, осужденные — это люди, которые просто пребывают в состоянии духовного поиска. Отдельно он выделяет свою «тюремную общину» — постоянных прихожан в храме при колонии. Отец Алексей верит, что эти люди спасут не только себя, но и других заключенных, подавая им хороший пример.

— Они говорят, что в бараке пытаются как-то читать молитвы, курить бросили, а другие смотрят на них и тоже интересуются, спрашивают, мол, а как это, а как то, а научи. Человек, который со Христом, ему всё намного легче дается. Поэтому ребята православные, они намного больше преуспевают, в отличие от тех, кто еще в духовном поиске и смятении. Сегодня он буддист, завтра — иудаист, а потом он вообще вспомнит, что и солнцу поклоняться можно, — с улыбкой отмечает священник.

Церковную жизнь для осужденных стараются сделать максимально полной. В избытке предоставляется православная литература, привозятся мощи святых и даже организуется купание на Крещение. Для этого на зону привозится огромный резервуар и заполняется водой. Затем батюшка освящает импровизированную прорубь, и осужденные могут окунуться. Причем на купание всегда является много людей, даже неверующих.

— Мы их спрашиваем, мол, ты же неверующим был, чего купаться-то пришел? А он отвечает: «Нет, нет, я верю и иду купаться». То есть число тех, кто вот так на Крещение приходит, превосходит число тех, кто в храмы ходит и исповедуется. И думаешь — ну слава Богу, это тоже хорошо, — добавил батюшка.

Отдельно священник Алексей Калугин похвалил своих осужденных прихожан за внимательное отношение к своим церковным обязанностям, которые они, в общем-то, взяли на себя сами. Заключенные поют в хоре, звонят в колокола, даже просфоры к службам пекут самостоятельно. У них выработалась иерархия и преемственность. Если один из прихожан выходит на свободу, то до того времени осужденные обучают на его место другого человека.

— Кто вот в храмах убирается? Заключенные! Ты приходишь в храм, а там всё точно так же, как и было: полы чистые, лампады горят, свечи убраны. Обслуживание прихода полностью ложится на плечи осужденных. Причем есть ребята, которые были алтарниками, так вот они выходят на свободу и дальше продолжают уже на свободе трудиться и жить в этом. У нас есть парень, который сейчас уже староста в тюремном храме. И он у нас такой не один. Но в основном те, кто при тюремных храмах служат, они уже как-то и в миру с этим связаны были, — подчеркивает священник.

Как уже упоминал отец Алексей, в храм приходят люди, которые в этом нуждаются и хотят искупить свою вину, в первую очередь — перед самим собой. Люди понимают, что оступились, и хотят исправиться. Однако преступники-рецидивисты к вере так и не приходят.

— Они настолько укореняются в своем зле и самодостаточности, что им это просто не нужно. Он настолько гордый и всё знает, что никакой батюшка, да никто вообще ему не нужен. Он сам во всём разберется, кому голову отрезать, кому кровь спустить, — он всё знает сам. Даже если бы он пришел в храм со своими понятиями, ему ничего не донесли бы. Но надеюсь, что и к таким людям Господь постучится в двери, — заключил священник.

Ранее мы также показывали, как прошло пасхальное шествие в Нижнем Новгороде в этом году. Участники могли пройти крестным ходом по новому маршруту, попробовать гигантский кулич и царь-пасху.