Жизнь с ВИЧ. Исповедь для всех

Ольга Мелёшина родилась и росла в благополучной семье. Была примерной девочкой, и даже в страшном сне ей не могло привидеться, через какие кошмары придется пройти. Уже много лет она живет с вирусом иммунодефицита человека. У нее двое сыновей, которые не заражены ВИЧ. Ольга говорит, что живет с открытым лицом. Сегодня исполняется восемь лет с того момента, как она открыла в Нижнем Новгороде благотворительный фонд «СТЭП».

«Не зарекайся»

- Моя мама получила два высших образования, всю жизнь работала, а потом еще и спасала меня, помогала. Папа тоже проработал всю жизнь. Он спортсмен, и у него такая закалка и позиция – не хочешь, а делаешь, вставай и иди.

Я росла в любви и заботе, у меня была прекрасная бабушка, было счастливейшее детство. Я хорошо училась, и учеба давалась легко. У меня были большие планы на будущее. Если я что-то и слышала о ВИЧ-инфекции, то думала – это не про меня, меня это никогда не коснется.

Мама говорила мне: «Все что угодно, только не наркотики!», и я была уверена, что моей жизни и наркотиков не будет вообще.

И еще я была абсолютно уверена, что никогда не сяду в тюрьму. Я не понимала фразы «от тюрьмы и от сумы не зарекайся».

Ад. Круг первый. Наркотики

- Я очень рано вышла замуж. Человек был старше меня, выяснилось, что он употреблял наркотики… Я, с моим юношеским максимализмом, решила, что смогу его спасти своей большой любовью, своим примером. Я сказала ему, что докажу – наркотики можно бросить. Но, единожды попробовав, втянулась. Для всех это было шоком. Я некоторое время скрывала зависимость от родителей, жила от них отдельно, они ничего не подозревали.

Когда созрела для признания, уже полгода была на «жесткой системе». Я попросила отца о помощи.

Потом были долгие попытки меня лечить, куда-то отвозить, класть в наркологию. Но употребление наркотиков не останавливалось, а только утяжелялось. Тогда не было столько реабилитационных центров, как сейчас, не было такого количества программ по реабилитации.

Меня, совершенно случайно узнав адрес реабилитационного центра «Ковчег» в Самаре, отправили туда. Это стоило моим родителям бешеных денег, а семья у нас была совсем не богатая.

Мне было 19 лет, я ухватилась за этот шанс, какое-то время была абсолютно счастлива от ощущения трезвой жизни. Я жила с благодарностью людям, которые мне давали новое видение мира.

Круг второй. ВИЧ

- Единственной проблемой у меня, как, наверное, и у всех зависимых женщин, был мой мужчина. Я вернулась к своему мужу и день за днем наблюдала одну и ту же жуткую картинку. Он продолжал колоться, а я жила рядом, хотя знала, что это опасно.

Меня погубила моя любовь, твердая вера, что мой уход станет предательством. В один ужасный день во время очередного нервного срыва я напилась на дне рождения у подруги. Я не помню, как меня провожали домой, но помню, как муж предложил мне уколоться. Хотя сознание было уже спутанным, я не отказалась, но все-таки спрашивала, есть ли чистый шприц. Его не было, кто-то дал мне свой, я спросила, болеет ли кто-то чем-то. На всю жизнь этот момент запомнила…

Утром было отчаяние – я поняла, что сорвалась и меня принял очередной круг ада. И я начала отчаянно пытаться вернуться в сообщество анонимных наркоманов.

Я осталась трезвой, а время спустя узнала, что беременна. Я была абсолютно счастливым человеком!

Восемь месяцев беременности, август. Меня вызывают в больницу на консультацию, я сдаю анализы, а через неделю мне звонят и приглашают в иммунологическую клинику – пересдать анализы. У меня это не вызвало никакой тревоги. Я пришла, сдала кровь и забыла об этом.

Потом пришла на прием, поднялась на второй этаж, вошла в кабинет… То что было дальше – это очередное безумие, только без алкоголя, когда путается сознание и мысли разбегаются, а тебе говорят, что у тебя ВИЧ.

У тебя планы на будущее, ты столько сил приложила, чтобы оно было светлым, и вдруг – СТОП.

Круг третий. Роды за решеткой

Тогда к людям с ВИЧ относились очень жестко. Врач обозначил мне: «Подписывайте бумагу об искусственных родах, потому, что неизвестно, кого вы родите – то ли зверюшку, то ли лягушку». Я сидела, захлебываясь слезами и заикалась… отказалась.

Я только подписала бумагу, что буду сообщать о своем состоянии, там уголовная статья за ответственность была.

Доехала до дома, открыто сказала об этом мужу и свекрови. Муж сказал, что мы будем жить дальше так же, как прежде. Это меня немного остановило.

Мама пыталась оставить себе надежду, что это ошибка, а отец… Отец меня похоронил. Он сидел напротив, смотрел на меня, и я видела – с этого момента он меня хоронит.

Через две недели я рожала. Не в роддоме, во второй инфекционной больнице, на окнах решетки, жуткие условия. Я выходила в туалет, а там наркоманы кололись. Меня заперли в палате, долго не подходили, когда уже начались схватки. Оказалось – ждали врача из роддома, чтобы он принял роды… Мне был 21 год, я вообще ничего не понимала.

Ночь, ливень, воют собаки. Это была ночь ужаса. Врач, которая принимала у меня роды, сказала, когда перерезала пуповину и брызнула кровь: «Девочка, если я заражусь, я тебя из-под земли достану!».

Счастье от рождения моего сына чувствовала только я одна.

Первые полтора года, пока сына не сняли с учета, выяснив, что он не заражен ВИЧ, я думала, что, если он окажется ВИЧ-положительным, я не буду жить.

Круг четвертый. Срыв

- Понимаете, все это время я жила в жутком напряжении. Мне никто не объяснял, что такое ВИЧ, как с этим жить. Я приходила в больницу, сдавала анализы, и видела только презрение в глазах медиков.

И, когда узнала, что сын здоров, я опять ушла в наркотики. Не для кайфа, не для удовольствия. Я просто четко понимала, что не хочу жить. Есть ребенок, но ему помогут родители, а мне с такой болезнью жить незачем.

Я ждала своего «золотого укола», который оборвал бы мою жизнь. Этого я не добилась.

Круг пятый. За решеткой

- Я попала в тюрьму. Срок мне дали четыре года и три месяца. Там случился переломный момент. Как-то я проснулась в зоне, в отдельном бараке для ВИЧ-позитивных заключенных рано утром и вдруг многое поняла. Меня окружают 180 ВИЧ-позитивных девчонок. К ним ездят родственники, дети, они проводят какие-то мероприятия, устраивают концерты. Они ЖИВУТ!

Оказывается, я пять лет находилась в изоляции, загоняла себя в такой тупик… Я не хотела жить с мыслями, что никогда не отправлю ребенка в садик, не провожу в первый класс, я себя хоронила.

С этого момента я стала очень много читать о ВИЧ, мне нужно было понять, с чем я живу. Потом организовала группу ВИЧ-позитивных, стала проводить тренинги.

В зону стала приезжать Елена Беляева, она была директором общественной организации «Право на жизнь». Она много рассказывала о самом заболевании. Она очень мне помогла.

Однажды меня позвали к начальнику отряда и предложили написать сценарий к фильму о ВИЧ, о наркотиках. Я написала свою историю в форме письма-исповеди к моей маме. Там были все мои чувства, все мои страхи.

Тогда к нам приехала съемочная группа Светланы Василиевой. Они снимали меня в фильме «Возвращение». Я продолжала сидеть, а фильм завоевывал разные призы на фестивалях. Этот фильм и общение со Светланой дал мне еще один толчок к действительно возвращению в мир нормальных людей.

Выход из круга. Другая жизнь

Судьба предложила Ольге Мелёшиной шанс: начать все с нуля и помогать тем, кто пока не нашел выхода из адского круга зависимостей, ВИЧ, СПИДА.

Правда, было еще одно испытание, которое могло легко ее сломать. Она встретила любовь, у нее появилась семья. И в этой семье родился второй сын Ольги. К слову, второй мальчик тоже избежал ВИЧ. И родился он уже в совершенно других условиях, с другим отношением врачей. Отношение к людям с ВИЧ уже сильно изменилось

А потом муж Ольги погиб в автомобильной аварии. Тогда она перестала выходить из дома и почти сломалась.

Однако друзья практически заставили ее вернуться к работе. Так появился благотворительный фонд «СТЭП». Здесь помогают людям с зависимостями – алкогольной, наркотической. Сюда приходят те, кто столкнулся с той же проблемой, которая когда-то сыграла такую трагическую роль в судьбе Ольги – с ВИЧ.

Ольга рассказывает, что сейчас опять идет волна заражений вирусом иммунодефицита человека. Она считает, что это связано с тем, что о проблеме стали гораздо реже говорить в СМИ, что об опасности не рассказывают молодежи и школьникам.

Именно поэтому она говорит: «Я живу с открытым забралом. Я принимаю терапию и не боюсь говорить, что у меня ВИЧ. Я готова рассказывать свою историю. Может быть, хоть кого-то она остановит от последнего шага в пропасть».