Эдуард Лимонов — о «своих» живописцах, тёмной энергии, Путине, оппозиции и «Википедии»

Известный российский писатель и политик Эдуард Лимонов презентовал свою новую книгу «Мои живописцы» в нижегородском «Доме книги». В интервью NN.RU он не только рассказал о своём новом произведении, но и поделился мыслями насчёт современного состояния науки, о политическом поражении оппозиции, выборах президента России.

— Эдуард Вениаминович, о чём ваша новая книга? Выдайте небольшой спойлер для читателей NN.RU, пожалуйста.

— Эта книга про живописцев, об этом свидетельствует её название. С этими людьми я в своей жизни сталкивался. Ну, если не с ними, то с их тенями, с их именами. Скажем, Рубенса я в своё время «откопал» в Антверпене. Шёл по каким-то трущобам и попал в храм святого Якова, где обнаружил картину этого художника. Там, в этом храме, был жуткий холод, а на могильных плитах была изображена смерть с косой. Я подумал, что Рубенс рисовал этих пышных красавиц, чтобы согреться в этом ледяном климате.

Энди Уорхола я знал лично, встречал его множество раз в Нью-Йорке и Париже. А вот с Андреем Рублёвым я познакомился в то время, когда сидел в тюрьме.

Меня несколько раз возили в Лефортовский суд, в сотне метров от которого находится Свято-Андроников монастырь, где похоронен Рублёв. В храмах этой обители остались фрагменты фресок, выполненных этим мастером. Такие связи у меня возникали постоянно.

В 1980 году я был во французском городе Арле и удивился, какая туристическая индустрия там выросла вокруг пребывания Ван Гога и как все они паразитируют на этом имени. Всем показывают кафе, в которое Ван Гог принёс своё отрезанное ухо, чтобы показать своей подруге-проститутке. Речь о том, морально ли целому городу строить своё благосостояние на образе человека, которого жители Арля не любили и гнали.

Ещё мальчиком я попал в психбольницу — Сабурову дачу, где лежали многие российские гении: Гаршин, Хлебников, Врубель… Почему-то я уже тогда самонадеянно причислял себя к этой категории людей. Годы спустя, сидя в тюрьме, прочёл, что в Сабуровой даче открылся музей, где я представлен как один из экспонатов. Я тогда злорадно потёр руки, радуясь, что оказался прав уже тогда, когда меня не за что было выделять.

Когда у меня накопилось достаточное количество таких вот встреч с живописцами, я решил, что мне пора открыть свою галерею. Ко всем из этих гениев я имею какое-либо отношение.

Я решил, что мне необходимо написать такую книгу и сделал это. Пусть люди посмотрят на живописный мир моими глазами. Существует масса всякой дури, огромное количество музеев. Я в своё время даже «переел» этой живописи, когда жил в Вене и Италии. Очень люблю, например, того же Рафаэля с его этими мадоннами. Вообще, производство мадонн с этими резиновыми младенцами в своё время было поставлено на поток. Почему-то никто не умел хорошо их изображать. В виде мадонн брали обычно кормилиц, поскольку знатные дамы не желали позировать с ребёнком в руках. Поэтому у большинства мадонн абсолютно глупые лица. В моей книге достаточно много злобных выпадов в адрес обычной цивилизации. Так что это совсем не безобидный путеводитель по живописцам, это достаточно острое сопровождение.

— Расскажите о дальнейших литературных планах. Есть идеи, о чём будете писать дальше?

— Пути Господни неисповедимы. Чёрт его знает! Предыдущая книга («Седого графа сын побочный». — NN.RU) была исследованием моих предков по отцу. Неожиданно «накопал» совершенно изысканных, аристократических предков и одновременно свою прабабку, которая оказалась неграмотной дворовой девкой. Попутно мне удалось написать о России того времени: незадолго до революции и во время неё. Я всю жизнь считал себя красным, а тут нашёл среди своих предков тайных советников, губернаторов, фрейлин Её Высочества и так далее. Они тоже храбрые люди. Одна из моих бабушек по отцу вернулась из Сербии в Крым и работала медсестрой в белогвардейском отряде. Она погибла от красноармейской пули в живот.

В этой же книге описана судьба моего дяди — младшего брата отца. Мы считали его без вести пропавшим, а оказалось, что он умер от туберкулёза в лагере на территории Австрии в 1943 году, за два дня до моего рождения. Все эти вещи позволяют взглянуть на судьбу России. Брат деда по отцу оказался видным белогвардейцем. До Гражданской войны он был командиром 53-й казачьей дивизии, в которой служил и мой дед. От деда остались фотографии, из которых его братан был вырезан. Тот стал белым генералом в Мурманском крае. Получается, что именно он пригласил англичан в Архангельск. По крайней мере, так говорит «Википедия».

— Почему сейчас продолжают пользоваться этими терминами: красные и белые, левые и правые?

— Общество, и наше, и западное, очень косное. До них доходит, как до жирафов. У нас даже политические партии не соображают, что сейчас этого не надо делать. Смотрите, левые молятся на политический манифест, написанный в 1848 году. Либералы молятся на Адама Смита, который жил почти три столетия назад. Никому и в голову не приходит, что идеология устаревает, так же, как и многое другое — литература, например, или нравы.

— Вам не кажется, что такой вид получения информации, как книги, сейчас не очень востребован?

— Да, я думаю, что это так. Вообще, изобретение письменности — это огромный удар по всему фундаменту природы, потому что таким образом стала возможна передача опыта между поколениями. Раньше умирал мастер, и его знания умирали вместе с ним, если у него не было учеников. А когда изобрели письменность, то стало возможным передавать знания всем людям, это подвиг Прометея.

— Не кажется ли вам, что сейчас люди всё меньше и меньше времени уделяют чтению?

— Всё равно чтение есть. Сейчас, конечно, больше информации. Но, знаете, если вы покопаетесь глубже, то самых интересных и современных знаний в «Википедии», например, нет. Серьёзных вещей вы там не найдёте. «Википедия» очень конформистская. Когда вы достигнете определённого уровня знаний, вам станет не хватать её, и вы скажете: «Что это за убогая библиотека!» На самом деле так и есть. Многие вещи туда просто не допускаются. Я думаю, что этот ресурс контролируется учёными из разных областей.

А учёные, даже самого высокого уровня, — это служащие, они держатся за свою гречку с курицей и не хотят меняться. Они не принимают нового. А ведь всё строится на парадоксальных, неожиданных вещах. От Эйнштейна уже мало что осталось. Но многие безумные вещи всё-таки вошли в науку, просто на это уходит очень много времени. Наука движется. Она вся перерыта, взлохмачена, ничего определённого нет.

Когда я был редактором газеты «Лимонка», мне присылали массу всяких заумных теорий. Эти корреспонденты считали, что у нас самая крутая и безумная газета, что здесь-то их и поймут. Очень много было так называемых «чайников», но среди прочих попадались и необычайно странные люди. Например, был такой инженер Ковалевский. Я даже вставил кусок из его материалов в свою книгу «Ереси». Так вот, он уже лет 15 назад говорил о теории струн, утверждал, что всё сущее состоит из эфира. А ведь в своё время даже Эйнштейн был вынуждает отказаться от эфирного строения. Мы все считали, что Ковалевский безумен, но его Вселенная казалась мне дико яркой. Поэтому я его заметил. Безусловно, во многих вещах он был впереди своего времени, хотя, возможно, в чём-то и был «чайником». Но, смотрите, совсем недавно открыли, что Вселенная расширяется. В 2011 году один австралийский и два американских ученых получили за это Нобелевскую премию. Но в моей библиотеке есть книжка 1992 года, где русский говорит о том, что Вселенная расширяется, что мир состоит из эфира, и от этой теории напрасно отказались. Это книга под удивительным названием «Камни падают в небо» (автор А.Ф. Черняев. — Прим. NN.ru).

Теперь всё это называют «тёмной энергией», и все учёные признают её существование. В мироздании доля этой энергии составляет 73%. И как после этого относиться к науке, которая только в 2011 году признала, что она не знает о 73% всего сущего? Поэтому я так пренебрежительно и говорю об учёных.

В истории, кстати, то же самое. Историки не признают парадоксальных идей. Они всё продолжают считать Ивана Грозного одним человеком. Многими людьми давным-давно доказано, что вместо Ивана было целое гнездо правителей, следовавших один за другим.

— То есть вы считаете, что такой фигуры на российском престоле не было?

— Одной — не было. Этим и объясняется его безумие, большое количество жён, метания. То он вдруг опричник, то вдруг назначает Симеона Бекбулатовича на трон.

— Вы не верите в то, что у Ивана Василевича менялись взгляды на жизнь, стиль управления государством?

— Нет, не было такого. Я не верю, я читаю своих коллег. Вообще, всё это очень интересно. Я написал несколько подбных книг: «Ереси», «Illuminationes», «Plus Ultra». Это сборники нетрадиционных идей.

— Думаю, что академические историки не воспринимают эту версию всерьёз.

— Плевать на историков. Последнее слово всегда остаётся за самыми смелыми, а историки так и будут дрожать. Да и кто они такие?

— Ладно, оставим это. Вот вы бываете в Нижнем. Видите какие-то изменения в городе?

— Да вы знаете, я как-то тут всегда ненадолго, и моё пребывание здесь всегда посвящено каким-то поводам. В данном случае это выход книги. До этого были какие-то партийные интересы.

— Что касается ваших политических дел, вы их свернули?

— Нет, просто произошла большая политическая неудача. Я говорю про 2011 году, когда совершенно неумные люди повели людей на Болотную, покинув центр города со всеми административными узлами: зданием избиркома, парламентом и прочим. Люди ушли на остров. Двух КАМАЗов с полицией на мостах хватило бы, чтобы заблокировать эту стотысячную толпу. Это было полупредательство... На самом деле произошла очень большая трагедия. Ведь толпы не каждый день приходят в такое возбуждённое состояние. До этого такой кризис был только в 1993 году, когда на улицу вышли национал-патриоты. Между этими событиями 18 лет. Следующий такой кризис случится бог весть когда.

— Как именно надо было тогда поступить?

— Надо было не уходить с площади Революции. Пойти к Центральной избирательной комиссии, выделить десяток представителей, подняться наверх и сказать: «Чуров и товарищи, посмотрите, сколько нас! Мы пришли и никуда не уйдём, пока результаты выборов не будут отменены». И никто бы даже не пикнул. Все бы просто это сделали.

— А что потом?

— А потом достаточно было бы нескольких сотен агитаторов, которые у нас имелись. Вы же знаете людей — один закричал, и всё завелось. Люди же вышли для чего? Чтобы что-то случилось! Но всё грохнулось. Теперь неизвестно, когда это будет в следующий раз. А у нас нет вооружённых бригад для того, чтобы совершить это по-иному, чем с помощью людей и их воли.

— А как вы оцениваете последние выборы?

— Да никак, никому это не интересно. Конечно, если рассуждать по-обывательски, типа, Путин сидит уже столько лет и ничего крайне злого и жестокого не наделал, то можно предположить, что и впредь он ничего крайне злого и жестокого не наделает. И я думаю, что это правда. Кто придёт потом — неизвестно. Может быть Медведев или Валентина Ивановна Матвиенко... Во-первых, им не будет подчиняться вся Россия. А вот Путину каким-то образом подчиняется. Это не значит, что он самый умный или потрясающий, просто ему подчиняется Россия. Вся!

— Это связано с его личностью? Как это получилось?

— Первые два срока он был никчёмным президентом, такой плейбой, занимался всяким: дружбой с Берлускони, с кем угодно. Наслаждался, в общем. Но, видимо, трон даёт какую-то мудрость. К тому же взросление, старение, ему же 65 лет. Человек начинает думать о вечности, о том, что он после себя оставит. И вот он стал заметно другим. А с другой стороны, люди навьючили на него столько обязанностей. Все хотят, чтобы он и дороги им ремонтировал, и свалки ликвидировал, и детям платья покупал, и всё на свете. И не понимают, что он однажды упадёт как тяжело нагруженный мул. Да это и неизбежно...

— А почему у нас многие винят президента в своих неудачах?

— Вообще очень мало людей умеют размышлять. Поэтому можно спокойно игнорировать очень многие мнения, поскольку они не мнения, а фактически пустое место.

После интервью писатель встретился со своими нижегородскими поклонниками. Разговор с читателями в стенах «Дома книги» длился около полутора часов, после чего началась автограф-сессия.

«Народ дотошно и серьёзно взялся за меня, а я взялся за них. Так что мы там изрядно кричали и отлично, на мой взгляд, пообщались. Тоже всё больше о политике», — написал автор после презентации книги в «Живом Журнале».