"На тополь я залезал обычным мальчишкой, а упал на землю мальчишкой с инвалидностью"

Помните в «Белом солнце пустыни» на стене гарема висел плакат: «Долой предрассудки! Женщина – она тоже человек!» Порой у меня возникает ощущение, что к людям с инвалидностью многие относятся так же.

На детской площадке играет стайка ребят – всем от трех до семи лет, все каким-то образом взаимодействуют друг с другом (разумеется, не без периодических дележек совочков и машинок). К компании дошколят подходит ребенок с чуть неправильной походкой Дауна.

- Дима, домой! – одна из мам мгновенно встает с лавочки и, хватая Диму за руку, уводит его с детской площадки.

Возможно, это просто совпадение. И я даже уверен – спроси эту маму, как она относится к людям с инвалидностью, она скажет: «Это прекрасные люди, такие же, как мы, не существует никаких принципиальных различий между нами и ими». Но когда к ее Диме подходит малыш с синдромом Дауна, она хватает ребенка за руку и тащит его домой.

Вообще-то заразиться синдромом Дауна нельзя.

Вообще-то, и детским церебральным параличом (ДЦП) не заразишься.

И перелом позвоночника воздушно-капельным путем не передается.

А вот попасть в автокатастрофу или стать инвалидом в результате самого непредсказуемого стечения обстоятельств – запросто.

Но зачастую, сталкиваясь с людьми, имеющими инвалидность, мы рефлекторно отодвигаемся. Отворачиваемся. Закрываем двери. И оттуда, из-за закрытых дверей, говорим, как молитву читаем: «Инвалид – тоже человек!» Чтобы, значит, никто не подумал чего.

Я не зря пишу «мы». Потому что в детстве, будучи спортсменом, активным пацаном, я тоже думал, что инвалиды – они какие-то… в общем, они есть, но примерно, как негры в Африке. Иногда каким-то ветром их заносит в наши края, но случается это так редко и касается это меня так опосредованно, что я могу разве что на них поглазеть и потом рассказать про такое чудо природы друзьям (ой, то есть про человека! Негр – тоже человек, вот умора!).

Помню, в нашем детском садике был мальчик с ДЦП. Помню, как мы, пацаны, смеялись над ним, над его вечно грустной мамой и думали, как же хорошо, что мы не такие…

А однажды я залез на высокий тополь. И под моей ногой подломилась ветка. И я сорвался с него.

На тополь я залезал обычным мальчишкой, а через пару минут упал на землю мальчишкой с инвалидностью. Две минуты – вот оно, расстояние между нашими мирами. И попасть из одного мира в другой может каждый.

Абсолютно любой человек.

Цвет кожи поменяться не может – никто из нас не станет оливково-черным, как африканцы. А появиться инвалидность – запросто. Это трудно понять, пока у тебя нет проблем со здоровьем. И пока ты рассуждаешь о людях с инвалидностью так, как профессор-энтомолог рассуждает о жизни бабочек – изучая их особенности и наблюдая за развитием. Но люди с инвалидностью – не бабочки. И даже не индейцы в резервациях. Они – обычные люди.

Собственно, и двух разных миров не существует. Мир – один. Некоторые из населяющих его людей голубоглазые, некоторые - кареглазые. Некоторые – физики, некоторые – лирики. Некоторые – мужчины, некоторые – женщины.

Некоторые - люди с инвалидностью, некоторые – без нее.

Все разные, но все одинаковые. Настолько одинаковые, что различия между нами попадают в пределы статистической погрешности. И даже если уж начинать анализировать эти различия, выяснится, что чисто физиологически молодая голубоглазая женщина без инвалидности гораздо больше отличается от пожилого кареглазого мужчины без инвалидности, чем от молодой же, голубоглазой женщины, но с инвалидностью.

И когда это осознаешь, уже не удивляешься тому, что в городе должна развиваться доступная среда. Потому что это странно, когда, например, в кафе могут попасть только голубоглазые. Или только инженеры. Или только любители кошек. Но до сих пор существует множество кафе, куда попадут только люди без инвалидности – потому что для остальных там слишком много ступенек. Или нет меню, написанного шрифтом Брайля.

А еще более странно, когда человек не может выйти за пределы своего двора – потому что все тротуары заканчиваются бордюрами. Или когда он не в состоянии попасть в аптеку – потому что на костылях трудно преодолевать крутые ступеньки.

Выход, между тем, простой: проектировать город с учетом универсального дизайна. Такого, который будет удобен и понятен каждому. И человеку на коляске, и человеку с белой тростью. И пожилому, и маме с младенцем. И иностранцу (это тоже важно!), и коренному жителю.

И что удивительно – для каждого человека универсальный дизайн будет удобнее, чем дизайн «только для людей на колясках» или «только для тех, кто ходит своими ногами». Потому что один большой мир – он всегда удобнее и дружелюбнее, чем множество мелких, закрытых друг от друга мирков.

Роман Пономаренко, руководитель НРООИ «Ковчег»