Три «жестоких кинороманса». Какие тайны хранят исторические памятники в Нижнем Новгороде

Жестокий романс — жанр тоскливой русской народной песни второй половины XIX века, а не только фильм Эльдара Рязанова. Главный сюжет жестокого романса — совращение девушки коварным соблазнителем. Обманутой остаётся умереть с тоски, свести счёты с жизнью, отомстить, страдать или… воспитывать незаконнорожденного ребенка. Других вариантов у девушек той эпохи не было. Выбор невелик, но в нижегородской истории XIX века можно найти любопытные повороты сюжетных линий.

Нам показалось, что как минимум три «жестоких романса» годятся если не для сольного и хорового пения о превратностях любви, то для устного рассказа на экскурсии.

Семейная легенда потомков Ольги Соколинской

Итак, номер первый. Актриса нижегородского театра Ольга Соколинская. Предполагаемая возлюбленная… Ивана Анненкова. Да-да, того самого блестящего кавалергарда и декабриста, что вошел в историю своим красивым романом с француженкой Полиной Гебель, отправившейся за ним в Сибирь и разделившей каторжную жизнь (в России 1980-х эта история была известна по фильму «Звезда пленительного счастья»).

Возможно, это одна из семейных легенд потомков Ольги Соколинской, среди которых не обделенный фантазией местный краевед и бытописатель Дмитрий Смирнов. Попробуем разобраться.

В своей книге «Смирновы из Нижнего Новгорода» Вера Смирнова (тоже краевед, хотя не столь известный, как отец) рассказывает о судьбах своих предков. Прабабушка Веры Смирновой родилась в семье театральных служащих (возможно, актеров) труппы, сформированной на основе театра князя Н.Г. Шаховского между 1838 и 1840 годами. Ольга Соколинская, скорее всего, лет с 16 поступила на сцену (как и ее знаменитая современница Полина Стрепетова), а потом родила троих детей, хотя замужем ни разу не была.

«По обычаям того времени, — пишет Вера Смирнова, — к артисткам, особенно молоденьким и хорошеньким, проявляли интерес не только молодые люди, недавно начавшие свою карьеру, но и солидные отцы семейств, желавшие развлечься и хотя бы на время забыть о своих стареющих женах. Это было в порядке вещей». Одна из дочерей Ольги Соколинской — Елена Ивановна — была удочерена ее родной теткой. «И внешностью, и манерами, — продолжает Смирнова, – Елена резко выделялась из среды своих родственников». А однажды дряхлеющая бабушка Веры Дмитриевны призналась родственнице, что является незаконнорожденной дочерью от связи матери не то с губернатором, не то с предводителем дворянства (увы, также немолодая тетушка не запомнила подробностей).

Как мы помним, Анненков был предводителем дворянства в годы молодости актрисы Соколинской. Правда, ему было уже под 60… Но вполне возможно, Елена Соколинская — его незаконнорожденная дочь от актрисы Ольги Соколинской.

К сожалению, фото или портретов самой «роковой» Ольги Соколинской в книге Веры Смирновой нет. Зато есть фотопортрет ее дочери авторства Андрея Карелина и снимки Дмитрия Смирнова. Можно сравнить их с поздними фотографиями Ивана Анненкова (кавалергард, напомним, прожил 78 лет и, конечно, был запечатлен на снимках). Форма лица, крутой излом бровей, ироническая улыбка Елены Ивановны (!) немного напоминают портреты Ивана Анненкова — об этом размышляла правнучка актрисы… Но мало ли кто кого напоминает?

Из этой истории можно сделать только один точный вывод: в середине XIX века нижегородские актрисы пользовались большей свободой, чем дворянки, мещанки, купчихи и прочие горожанки, а «жестокость» романа искупалась передачей ребенка родственникам на воспитание. Об этом очень уместно будет вспомнить на улице Большой Печерской, в начале которой сохранился дом, где жили Анненковы.

А в середине улицы — дом, где родился и жил в молодости внук Ольги Соколинской — краевед Дмитрий Смирнов.

Криминальный сюжет

Номер второй — пароходчицы Мария Кашина и… Ольга Каменская. Из них сложился собирательный кинообраз героини-купчихи Вассы Железновой.

Вряд ли бы часто вспоминали об энергичной Марии Капитоновне Кашиной нижегородские краеведы, если бы не фильм режиссера Глеба Панфилова «Васса», снятый по мотивам пьесы Максима Горького.

Сюжет пьесы и фильма напоминает о реальной бытовой драме конца XIX века. Немолодой пароходчик, Михаил Кашин, выбившийся из деревни в купечество первой гильдии и достигший зрелых лет, ночи напролет начал проводить в притонах, пристрастился к картишкам и растлению малолетних… Умер от застарелой болезни, не дожив до суда над собой. Когда пароходство Кашиных перешло к его вдове Марии, она существенно увеличила капиталы и долгие годы успешно управляла пароходством. Криминальный сюжет, но на драму это мало похоже, правда?

Максим Горький в своей пьесе заставил жестоко страдать обоих героев. Муж принял яд по настоянию жены, дабы спасти семью от позора, а супруга умерла в одиночестве… Кинематографическая «Васса» Глеба Панфилова была бы не столь интересной, если бы режиссер не омолодил Вассу, получившую европейские костюмы и облик изящной русской женщины… чем-то похожей вовсе не на грузную Кашину, а на пароходчицу Ольгу Каменскую (дом Каменских пару раз попадает в фильме в кадр так же, как и соседний дом друга семьи, инженера Кабачинского).

Ольга Каменская получила неплохое образование, свободно владела французским, вела дневник, снимала фотоаппаратом и ездила на автомобиле Peugeot, как героиня фильма «Васса». И все бы в ее жизни было хорошо, если бы не сумасшествие мужа и… Октябрьская революция. После революции семья переехала в Москву, и бедная, лишенная былого богатства «пароходчица» ухаживала до конца своих дней за душевно больным мужем.

Вот такой получился «жестокий романс» номер два, который можно «спеть» на Верхне-Волжской набережной, рядом с особняком Каменских. Здесь когда-то в 1970-е нашли клад, спрятанный семьей в дни Октября, да так и не вывезенный в эмиграцию.

Сейчас усадьба закрыта на реконструкцию. Мы побывали в ней.

Драма на Волге

Третий «жестокий романс» по-нижегородски также связан с кинофильмом. Правда, с немым.

В 1913 году предприимчивый ярославский фабрикант Герман Либкен снял художественную драму, один из первых русских игровых немых фильмов «Дочь купца Башкирова». По сюжету картины, основанному на подлинном уголовном деле, молодую красавицу отец-самодур намеревается выдать за старика. У девушки есть любимый, во время тайного свидания она прячет его от отца под периной. Молодой человек задыхается. Спрятать труп помогает дворник. Он же заставляет бедную девушку совершать одно преступление за другим, вынуждает стать своей любовницей. Бедная дочь купца поджигает трактир со злодеем и его друзьями…

Картина имела успех! Да такой, что потомственный почетный гражданин Самары Матвей Емельянович Башкиров (старший брат нижегородских Башкировых) заявил в полицейском управлении о «воспрещении демонстрации картин, дающих повод к разнородным намекам на род Башкировых»… После этого «фильма» была переименована в «Драму на Волге».

Никакая купеческая дочь Башкировых, конечно, не прятала любимого под периной. Но фамилия, знаменитая по всей Волге, пришла на ум предприимчивым киношникам неслучайно. Во-первых, благодаря названию картины, они получили дополнительную бесплатную рекламу картины (маркетинг!). Во-вторых, в аферах, связанных с любовными похождениями нижегородского губернатора Михаила Шрамченко… был замешан купец Яков Башкиров.

В 1910 году пассиями любвеобильного губернатора стали одновременно жены директора и учителя Башкировского училища, невестка Якова Башкирова и его дочь. Правда, всего одна. Вряд ли потомки узнали бы об этом, если бы не рапорты полицейских, вынужденных, ввиду угрозы теракта эсеров, отслеживать каждый шаг незадачливого губернатора-любовника. Да и пресса того времени была полна многозначительных намеков.

На этом, собственно, закончилась политическая карьера и губернатора, и Якова Башкирова. А краеведы получили дополнительную возможность рассказать о купеческих нравах, например, в окрестностях башкировской мельницы в Канавино, где в новое время снимался ряд эпизодов телесериала «Метод»…

Но, впрочем, этот жестокий сериал-триллер к жанру «жестокого романса» уже не имеет прямого отношения. Куда там купцам до киноманьяков!