«Мне часто говорили: чувак, с тобой что-то не так»: нижегородец делает жуткие маски и продаёт в США

Уважаемые читатели, мы запускаем новую рубрику под названием «Живые люди». Вас ждут нетривиальные истории о нижегородцах, занимающихся чем-то вполне необычным в современном мире — мы расскажем не только об их ремесле, но и о чувствах и переживаниях людей, которые идут своим путём несмотря на различные преграды или непонимание близких. Истории таких жителей показывают, насколько многообразен наш мир.

Первым героем стал 32-летний житель Нижнего Новгорода по имени Юрий. Несколько лет назад его хобби переросло в основную деятельность — мужчина делает маски. Правда, довольно специфические. От одного их вида многим станет не по себе, поскольку работы выглядят реально жутко. Юрий искренне поделился своей историей, признался в том, что депрессия помогает в творчестве, а также рассказал, что основными его клиентами являются американцы. Большой бонус — это интервью можно не только прочитать, но и посмотреть.

— Расскажите немного о себе, свою историю. Вы коренной нижегородец?

— Сначала я жил на Украине, там же сделал первую маску — это был где-то 2004 год, я учился в 8-м или 9-м классе. Занимался полнейшей ерундой, как и все школьники. Мы с ребятами решили сделать на Хеллоуин маску, я абсолютно скептически к этому отнёсся первым делом. Потом периодически занимался этим почему-то. В Нижний переехал где-то в 2007 году, поступил на фотографа. Дома не было ни телевизора, ни интернета, вообще ничего. Я читал книги и занимался масками. Примерно через год в компьютерных клубах появился «ВК». Я впервые увидел разных художников, группа называлась «Эстетика отвратительного» или как-то так. Меня очень это впечатлило и после этого я регулярно начал выкладывать свои работы в Сеть. А если говорить о профессиональной деятельности, то есть full time, этим занимаюсь только 4-й год.

— Пожалуй, сложно не согласиться, что маски действительно выглядят жутко. Почему именно такие образы и откуда берёте идеи?

— В своё время была некая рок-культура, ню-металл. Вся эта американская эстетика ужасов. Я как-то взаимодействовал с этим из юношеского максимализма. Потом это медленно развивалось и дошло до того, что тебе 30 лет, а ты каких-то гнилых трупов делаешь. У меня были моменты, когда хотелось прекратить это, сделать что-то более взрослое, хотя непонятно что. Были мысли устроиться на работу, но я быстро понял, что это скучно. Осознал, что нужно держаться за эту мрачную эстетику. Есть ещё какие-то факторы. К примеру, у меня депрессия, которая не лечится. Я год пил антидепрессанты, сильно осмыслил весь этот мрак и тьму, с которой пытаюсь бороться. Это такая ода депрессии — она мне испортила жизнь, и я занимаюсь такими вещами.

Хотя депрессия — это абстракция, её сложно коррелировать с масками. Она безобразная, страшная, мрачная. Мне кажется, эта её идентификация больше входит в мои картины. Я мало их делаю, потому что постоянно занимаюсь масками. Но я бы, наверное, полностью перешёл на картины.

— Как близкие относятся к такому творчеству?

— Я долго этим занимаюсь, и они уже привыкли. Сначала было тяжело, именно в подростковые времена — родственники вообще не понимали, что это такое, зачем это делаю, почему настолько мрачно. Потом приняли. Мама рада, что я свободен и доволен.

— Были какие-то моменты, когда говорили, что у вас что-то не в порядке с головой?

— Да, мне многие психологи говорили, что «чувак, у тебя что-то не то, с тобой что-то не так». Меня сложно воспринимали. Потом, когда вырос, мои сверстники, знакомые психиатры говорили, что всё классно — им нравилась моя история.

— Эта работа помогает в плане психологического здоровья?

— По-моему, эта работа самая терапевтическая, которая только есть. Если бы работал за компом, давно бы умер. Мне нравится мелкая моторика. Эта работа помогает психически держаться, когда случаются депрессивные эпизоды. Либо мне совсем плохо, либо всё очень хорошо. И вот когда случаются психические провалы, работа очень вытаскивает. Может быть, алкоголь ещё, конечно.

— Сколько стоит одна маска?

— Цена варьируется от сложности. Есть какие-то непростые индивидуальные заказы, они очень дорого стоят — в районе 20 тысяч, может, больше. Если брать маски из моего магазина, они намного дешевле, потому что это в основном штамповка. Например, слепил маску из пластилина, залил силиконом, сделал форму из неё и залил пластиком, потом покрасил. Они все одинаковые, стандартные, как товар. Такие обойдутся тысяч в 3–5.

— Тут же возникает финансовый вопрос. На жизнь зарабатываете исключительно продажей своих изделий?

— Был период, когда я ходил на работу — сидел за компом, вводил данные. Скучно и неинтересно. Когда начал заниматься только масками, сначала было тяжело, потому что вообще отсутствовала зарплата. То есть не получалось рассчитывать на то, что будет какая-то сумма в месяц. А потом я начал делать срез за год и подумал, что всё отлично, деньги есть всегда. Бывают, конечно, случаи, когда и 20 тысяч в месяц выходит — это печально. Будучи художником, просто привыкаешь так жить, наверное. Когда много лет так живёшь, уже не волнуешься.

— Кто покупает такие страшные маски?

— Наверное, мои маски есть на всех континентах, кроме Африки. Там вроде бы никто ни разу не покупал. Мне кажется, чаще всего берут американцы — их страна максимально вобрала в себя эту культуру. Я целенаправленно выходил на такой рынок. Если говорить про Нижний — здесь вообще почти не покупают. Человек 20, может, за всё время. Тут как-то не особо про маски.

— У многих масок зубы выглядят очень натурально, как будто настоящие. Довольно жутко…

— Да, зубы настоящие (улыбается. — Прим. ред.). По правде, они продаются в Китае или где-то в медицинских магазинах для студентов. Они дешёвые, пластиковые — для протезов, которые на весь рот. Я когда купил такие, первые масок 20 были с идеальными человеческими зубами. Выглядело очень странно.

— Есть какие-то определённые сложности в работе?

— Пожалуй, основная сложность — это борьба с собой, когда надо заставлять себя что-то делать. Мне нравится, когда я занят созданием потока товаров. Там по максимуму отключаешься и не думаешь, делаешь всё машинально. А вот когда индивидуальные заказы, мозг последние года 2 кипит — я с трудом вывожу, но пытаюсь делать.

— У вас есть какие-то планы на будущее?

— Было время, когда я думал, что много лет потратил на ерунду. Просто... Хочется добиться чего-то большего, чем то, что есть. Вот это очень важно. У меня много планов и целей, только этим и живу. Если бы не эта работа, я не знаю бы, что делал. Я художник в первую очередь, и мне очень сложно быть бизнесменом. Вообще в этом не понимаю. Иногда делаю заказы и думаю, что взял мало денег за это, потом страдаю. Был бы спрос побольше, можно было бы думать об оптимизации и расширении.

— Может, дело в городе? Нижний Новгород подходит для такого творчества?

— Нет, вообще не подходит. Единственное — здесь реально можно дёшево жить. И очень красивые виды у нас. Если хочешь какие-то коллаборации с людьми, то лучше Питер и Москва. Как пример, я ни разу не делал выставку с масками или картинами. Это здесь не надо никому. Переезд — может быть, но пока не думаю об этом. Это не самое важное. Первая цель — накопить работы и сделать выставку.