«Все метят в Анджелины Джоли и Брэды Питты». Честный рассказ главы нижегородской «театралки» о студентах, реформах и чувстве правды

Театр начинается с вешалки, а актер — с поступления в училище. Нижнему Новгороду в этом плане несказанно повезло, ведь в приволжской столице вот уже более сотни лет будущих служителей сцены готовит Нижегородское театральное училище, откуда выпустился сам Евгений Евстигнеев, блистательный актер и педагог. Наталья Бочкарева, Екатерина Вилкова, Людмила Хитяева и десятки других известных актеров и актрис — тоже в числе выпускников нижегородской «театралки». По сей день училище готовит будущих звезд кино и сцены. NN.RU пообщался директором учреждения Леонидом Чигиным и узнал, какие студенты приходят учиться, что их обычно ждет после выпуска и почему уезжать из родного региона в погоне за славой — плохая идея.

Леонид Александрович возглавляет Нижегородское театральное училище им. Е. А. Евстигнеева уже 12 лет. За эти годы он выпустил не одну сотню студентов, продолживших свою работу на театральном поприще.

Примечательно, что в профессию Леонид Чигин пришел не сразу. За его плечами была работа на заводе, обучение в Московском авиационном институте и Политехе. Он ставил спектакли во многих городах России и сопредельных государствах. В Нижегородском академическом театре Драмы им. А. М. Горького долгое время шла его постановка «Слишком женатый таксист» (Р. Куни). А еще Леонид Чигин начал писать книги.

Число студентов, поступающих в училище, с годами не становится меньше. Но у будущих актеров есть общая проблема. По мнению Леонида Чигина, главная их мотивация при взгляде в будущее — не служение профессии и искусству, а желание заработать денег, причем как можно больше.

— Есть те, кто понимает истинную суть служения театру, есть те, кто не понимает вообще ничего. Большинство метит в Анджелины Джоли и Брэды Питты. Ну или в Саши Петровы и Сергеи Буруновы. Современные дети очень прагматичны в принятии решений. Они мало увлечены литературой, какими-то глубокими философскими смыслами. Они стремятся к мещанскому наполнению жизни, и мы это видим по социальным сетям. Для нас, педагогов «театралки», каждый день — это идеологическая битва. Битва за то, чтобы донести до детей известную истину: сила не в деньгах, а в правде. И правда на нашей стороне, поэтому мы выигрываем, но с потерями выдающихся людей из старых поколений. Но все еще «засеваем» дикие поля культурной растительностью, — рассуждает Чигин.

При этом необразованными абитуриентов назвать трудно. Руководитель училища отмечает, что все они читают и изучают какую-то информацию. Рекомендации педагогов студенты тоже соблюдают и знакомятся с обязательной программой. Правда, как нетрудно заметить наметанному на халтуру глазу, многие ребята часто не понимают смысла художественного произведения, которое они читают при поступлении в театральное. И не пропускают написанное через себя. Молодежь часто изучает дополнительную информацию не для своего развития и образования, а для того, чтобы угодить педагогу.

— Спрашиваем: «Вам это интересно?» Они: «Нет, нам это не интересно, но мы хотим вам угодить». Мы же, в свою очередь, хотим, чтобы студенты раскрылись как личности. А на деле личность приходится сначала формировать, а потом еще чем-то наполнять, потому что никто этим не занимается — ни родители, ни тем более средняя школа. Но если соблюдать учебную программу, то после выпуска действительно можно стать очень талантливым человеком. Культурные знания наполняют, «прокачивается» и эмоциональный интеллект, многое молодому человеку становится понятнее. Типичный студент на первом курсе считает себя гением, затем его самовлюбленность уменьшается, на третьем курсе он понимает, что он бездарность, а на четвертом — что он полная бездарность... Но при этом мы всегда говорим, что они талантливые, просто фантастически талантливые. Мне кажется, от этого человек и раскрывается.

Предыдущий директор училища Татьяна Васильевна Цыганкова часто говорила, что стране не хватает гуманитарного образования. Нам всем не хватает гуманитарного образования! Сейчас мы опять побежали инженеров «делать», мы забыли о том, что Россия — это прежде всего гуманитарная культура, что у нас все равно лучше Чехова, Достоевского, Толстого, Саврасова, Прокофьева, Шостаковича, Чайковского, Пушкина — я не буду перечислять всех гениев — ничего нет.

У нас, разумеется, ракета космическая есть, суперзвуковые самолеты, но культура лучше всё равно. И покуда русская молодежь ее изучает — русская цивилизация будет жива.

— Леонид Александрович, признайтесь: ведь вам и самому нелегко дался путь в театральное искусство? Вообще как из «технаря» получился директор театрального училища? Что вас в свое время заставило поступать в технический вуз?

— Вы знаете, мне в школе хорошо давались физика, алгебра и прочее… Я же родом из небольшого города Павлова Горьковской области. Там был военный завод, он и сейчас есть, в те годы он назывался «Восход». И от этого завода молодежь направляли на целевое обучение в Московский авиационный институт. Я не хотел быть инженером. Но мне педагоги сказали: хоть пять лет в Москве поживешь, а потом опять приедешь в этот город! Поэтому я туда стал поступать, потому что у меня было направление от завода — во-первых, во-вторых, это был удивительный вуз, где надо было сдавать только письменные экзамены. А я, должен признаться, заикался до 27 лет, и мне было очень трудно сдавать устные экзамены. И вот я поступил в МАИ и получил очень востребованную сейчас специальность — робототехника! Я писал программы для заводского оборудования, но их не использовали. Я много разработок складывал в стол. В ту же пору, будучи молодым заводским специалистом, я стал много читать художественную литературу. Кстати, учитель литературы в школе всему нашему классу подарил по маленькому томику Чехова. И вот, работая на заводе, я его открыл… И словно увидел все написанное своими глазами. Испытал невероятное какое-то чувство вдохновения. Проявилась совершенно другая моя эмоциональная сторона. Как будто во мне еще открылся какой-то еще другой человек, который увидел, как изящно сложен текст, как подобраны слова... Я стал его ощущать, и этот человек мне очень понравился. И вот тогда стало зреть желание связать свою жизнь с театром.

— В Щукинское так же легко поступили, как и в МАИ?

— Поступал несколько раз. Я и во ВГИК не смог поступить. Я поступал ко всем выдающимся мастерам, например, к Фоменко, Захарову, Гончарову. А потом мне сказали: что ты мучаешься, иди на заочку! Я не представлял, что так можно. И так я «слету» поступил в Щукинское к своему любимому мастеру Михаилу Борисову.

— Леонид Александрович, а ведь Вы еще и писатель. У Вас вышел сборник «Знак Козерога». Откуда эта потребность в литераторстве, планируете ли развиваться в этом плане?

— Конечно, конечно. Думаю, это потребность каждой творческой личности: чтобы смотрели твои спектакли, чтобы читали твои книги, чтобы была какая-то реакция на это дело. И, наверное, мое писательство — тоже следствие особого темперамента, ну или витальность, можно назвать как угодно. Хочется что-то сказать, показать публике свой угол зрения на какие-то явления. Вообще вся литература нужна, чтобы мы как-то соединялись друг с другом. Вот зал в театре — он же отличается в зависимости от постановки. Если хороший спектакль, то это совершенно единый зал, он почти одинаково смеётся, одинаково грустит как единый коллективный зритель. Люди, выходящие после хорошего спектакля из зрительного зала, трогательно относятся друг к другу, у каждого тепло внутри. И чтением люди соединяются, сопереживая, обсуждая потом книгу. Соединяемся не профессиональной стороной, не гендерной, а другими какими-то шестеренками. Этого мне как писателю и хочется.

— Не думали писать пьесы, чтобы по ним спектакли ставить?

— Нет. Я литературно-драматургически не мыслю.

Выпускник любого образовательного учреждения после окончания учебы всегда думает о том, куда ему идти дальше. И у Леонида Чигина есть своя позиция на этот счет. Руководитель училища считает, что выпускники должны играть именно в театре.

— Сериалы, кино и все прочее — я запрещаю им в этом сниматься, категорически запрещаю, пока идет учеба. Я хочу создать уникального специалиста, а не многостаночника. Театр — это глубина. Мы и методикой преподавания киномастерства не владеем, у нас нет ни базы, ни оборудования для этих целей. А ведь это целая система. Да, любой театральный актер может начать сниматься в кино, но хочется, чтобы дети любили театр. Понятно, что после выпуска они идут, куда хотят. Но мы готовим их не для шоу и для кино, а нацеливаем выпускников на работу в театре. Поэтому мы, конечно, каждый год следим, кто уходит в театр, — делится Чигин.

Как уже упоминалось, многие студенты мечтают, что станут актерами и будут «грести деньги лопатой». Чтобы достичь этой цели, молодежь предпочитает региональным культурным учреждениям столицу, уповая на бесконечность ее возможностей.

— Антон Павлович виноват во всем, это он сказал: «В Москву! В Москву!» Чехов испортил всех. Теперь это мантра, и она повисла над страной. И ей следуют не только те, кто занимается театром, а вообще все, кто хочет заработать денег, строить карьеру, свой бизнес. Мы знаем, что такое провинция и регионы. Это не значит, что там живут какие-то другие люди, но возможностей в большом мегаполисе, в этом Вавилоне, в сто раз больше. И многие там остаются. У меня к этому сложное отношение: работа в Москве из разряда «тут помашем, тут попляшем, там попоем, что-то поизображаем». Театром надо заниматься, иначе это уводит его в полный дилетантизм.

По словам Леонида Чигина, на протяжении 4 лет студентам нижегородской «театралки» прививают чувство правды. Когда актер играет, он не должен думать, что изображает кого-то перед публикой, он должен знать, что находится в обстоятельствах своего персонажа, смотреть его глазами.

— А большинство сейчас просто изображает. Им нужно быстрое освоение навыков. Как обезьяна: тут банан схватил, там — и все. Поэтому обезьяна не умеет выращивать бананы, поэтому она и не стала человеком. Вот это вот собственное взращивание, не обезьянье, приходит только через осознанность, а у нас сплошной век инфантилизма. Осознанность вообще не раньше 25 приходит, а то и к 30 годам.

Кстати, многие телевизионное шоу вышли из упражнений и этюдов театральной школы. Например, шоу «Один-в-один» — у нас есть упражнение, которое называется «пародии».

А еще хорошее упражнение для того, чтобы игра актера была правдивой — «наблюдатель». Мы поручаем молодежи наблюдать за людьми на улицах. И просто за прохожими, и за представителями каких-то профессий. Их жестами, привычками, ритуалами, гримасами. Помните, в «Чайке» у Чехова есть писатель Тригорин — он там ходит с книжечкой: «О! Облако похоже на рояль! Надо записать»… — он тоже так живет, все подмечает: свет, цвет, ощущения. А студенты театрального училища должны людей также подмечать. Это и уводит их от бесконечного погружения в мобильные, и это дает правду жизни их игре.

Леонид Чигин отмечает, что училище бережно хранит настоящую русскую театральную школу, созданную по лучшим академическим традициям. Самая большая мечта руководителя заключается в том, чтобы учреждение сохранило свою самобытность.

— Мы несовременные, мы скучные. Ну правда. Мы не вписываемся в какую-то современную тусовку, мы тихие. И я этому очень рад и счастлив. У нас есть сложившаяся система, которую из теории мы превратили в практику — система воспитания артистов. Если это превратить в филиал какого-то вуза, то не будет больше Нижегородского театрального училища. Потому что поменяются требования к педагогам прежде всего, — заключил Леонид Чигин.

Он надеется, что училище обойдет стороной «реформаторский зуд» и учреждение сохранит свои исторические традиции, систему воспитания и негласное звание «кузницы звезд» русского театра.