«Мы против навязывания культуры цирка без животных». Интервью с легендарным дрессировщиком Аскольдом Запашным

В Нижнем Новгороде прошла пятая «Российская жонглерская конвенция». На мероприятие приезжал известный цирковой артист Аскольд Запашный. Корреспонденту NN.RU Алене Дорофеевой удалось взять у него интервью о его новом шоу, бессмысленности цирка без животных и о том, как западная система создает «тупых людей».

— Я вас недавно загуглила. В интернете вы подписаны как жонглер. А как вы сам себя опишете?

— В том числе и жонглер. Если брать в целом, я артист цирка. Есть шаблонные представления людей, рожденные СМИ. Людям проще мыслить критериями и упрощениями. Поэтому за нами с братом в первую очередь закрепился имидж того, что начал наш папа, а именно — имидж дрессировщиков хищных животных. Это достаточно экзотический жанр. Да и опасность у людей вызывает больше интереса, чем ловкость. Тем не менее с раннего детства я занимался всеми основными видами циркового искусства: эквилибристикой, жонглированием, акробатикой. Много всего попробовал, много в каких жанрах задержался. Но если обобщать, то да — я артист цирка. Сейчас я еще и педагог. Готовлю студентов по цирковой режиссуре.

— Почему вы один, без брата?

— Брат сегодня был здесь. Но расписание плотное, и так получилось, что я пока могу задержаться, а у него был только один день, и он уехал в Москву. А потом поедет в Ярославль.

— А кто чаще получает травмы — жонглеры или дрессировщики? Что опаснее?

— По-моему, это риторический вопрос. В жонглировании нет опасности. Только если вы не создаете ее искусственно. Я не знаю ни одной смерти в результате жонглирования.

— Надо будет загуглить. Уверена, найдутся случаи.

— Поверьте мне как человеку, который в цирке всю свою жизнь. Я бы знал. Все сообщения о несчастных случаях и травматических событиях очень быстро до нас доходят. В жонглировании самая распространенная травма — либо рассечение кольцом, либо пересохшие руки от большого количества репетиций.

— Ну а как же какой-нибудь сломанный нос?

— Да это всё ерунда. Это как говорить, что приготовление еды — опасное занятие.

— Да жить вообще опасно.

— Да. Если так рассуждать, то и жить опасно. Но если рассуждать с точки зрения реальной статистики, то жонглирование — это работа с предметами, которые не представляют опасности для жизни. Даже если это файер-шоу, то нужно быть крайне неосторожным и нелепым человеком, чтобы поджечь самого себя. Дрессура хомячка и курицы тоже не представляет никакой опасности. Но если вы говорите о моей специальности, то это совсем другая история...

— Как вы оцениваете это шоу (имеется в виду прошедшая в Нижнем «Российская жонглерская конвенция», где было много любителей. — Прим. ред.)?

— Я не готов говорить о том, как я это оцениваю, пока не увижу всё. Но это такой достаточно средненький уровень исполнительского мастерства. Наверное, ближе к самодеятельности. Хорошая, крепкая самодеятельность, если не брать отдельных представителей. Здесь ведь есть представители Большого Московского цирка. Это специалисты высокого уровня.

— А когда вы сам выступаете и смотрите потом записи выступлений, вы как сам себя оцениваете?

— Я не люблю себе давать оценку. Это необъективно. Я, безусловно, успешный человек. Моя фамилия широко известна. У меня есть призовые места на международных фестивалях. Большое количество наград. Но, грубо говоря, критерии в творчестве всегда сложные. Потому что сравнивать одного дрессировщика и другого тяжело. Тем не менее я единственный человек, который за всю историю исполнил прыжок верхом на льве без страховки.

Этот трюк даже занесен в Книгу рекордов Гиннесса. До меня этого никто не делал, и я предполагаю, что после меня никто не сделает. Потому что жанр дрессуры животных стал сокращаться. Если бы он рос во всём мире, тогда я такого бы не говорил. На самом деле это мое сожаление. Я люблю конкуренцию. Люблю, когда люди растут. Хотелось бы, чтобы в будущем артисты шли к подобным достижениям. Я не эгоист, который радуется, что его достижения не могут повторить. Мне важно развитие цирка. Я им болею.

— Мне просто кажется, что искусство это про то, что всегда что-то можно сделать лучше.

— Всё можно сделать лучше. Если мы говорим о фактах, то это так. Если мы с вами философствуем, то это совсем другое. Критерии всегда меняются. То, что когда-то казалось удивительным и невероятным, в какой-то момент времени начинает восприниматься как что-то примитивное и тупое. А потом — наоборот. Времена меняются. Если в мою юность ценились трюки и спортивные достижения, то сейчас за рубежом «летают» голые гимнасты. И людей восхищает, что человек может выйти на арену совершенно нагой и размахивать своими причиндалами. Я не берусь судить. Какие времена — такие нравы. Но для меня рост, даже в творчестве, — понятная и измеримая единица. Если кто-то возьмется со мной поспорить — я поспорю и буду отстаивать школу достижений. Но с философской точки зрения «лучше» может быть и оригинальней.

«Жители городов перестают контактировать с животными, и мы получаем поколение идиотов»

— Я знаю, что у вас готовится новый проект. Расскажите о вашем новом шоу.

— Шоу «Страшная сила» называется. По сюжету это приключенческий экшен в стиле «Индиана Джонс» с элементами мистики, фантастики. Спектакль с большим количеством техники, спецэффектов, грамотной сюжетной линией, диалогами. Очень серьезный и крутой проект. Я думаю, нижегородцы его оценят по достоинству.

— А животные в вашем представлении будут?

— Да. Конечно. Животные — очень важная составляющая выступления. Потому что мы активно выступаем против навязывания культуры цирка без животных. Мы профессионалы в своем деле и знаем, что цирк без животных — это всего лишь попытка политизировать цирк и сделать его нишевым. Но любой здравомыслящий человек понимает, что цирк отражает природу и жизнь в целом. Абстрагироваться от животных вообще странно. Потому что животным от этого точно не лучше. Потому что жители городов сначала перестают контактировать с животными, их видеть, а потом и в них разбираться, и на выходе мы получаем поколение идиотов, которые не могут отличить тигра ото льва и считают, что динозавры не вымерли. Это смешно для любого более-менее образованного человека. А есть представители новых поколений, у которых с этим проблемы. У меня супруга летала в Израиль домой. У нее там мама живет. И у ее сестры взрослая дочка, восемнадцатилетняя, утверждала, что земля плоская. Не потому что она тупая. А потому что система создает тупых людей.

— А она не относится к обществу плоской земли?

— Нет. Это последствия образования и культуры. Когда человек мне начинает хамить, и мне как профессионалу цирковому начинает хамить и ставит в пример мультик «Дамбо» с компьютерным слоном, летающим на ушах, в пример.

— У вас реально был такой случай?

— Да. Это из моей практики. Люди смотрят фильмы с компьютерной графикой. Я не могу досмотреть фильм новый «Парк Юрского периода». Ты смотришь на это и понимаешь, что вся эта повестка для молодого поколения — это инструкция. Ребенок смотрит это на полном серьезе. В фильме взрослый мужчина с малолетней дочкой живет на краю леса, знает, что вокруг крупные хищники, и отпускает свою девочку по округе покататься на велосипеде. Если бы я жил на опушке леса, где живут медведи, я бы ребенка не отпускал, понимая всю степень опасности, и уехал бы оттуда. А это преподносится как норма. Герой фильма останавливает хищного ящера рукой. Это ведет к тому, что однажды люди, увидев медведя, будут так делать. Эти фильмы воспитывают поколения, которые думают, что хищник — игрушка, и распоряжаются своей жизнью как бы 50 на 50. Повезет или не повезет: остановит моя рука хищника или нет.

— Но вы же дрессировщик. Вы всегда знаете, что остановит?

— Я знаю психологию животных и изучаю их природу. Для меня понимание природы животных первостепенно. У меня есть осознание, что животное, как бы ни хотелось, нельзя очеловечивать. Я могу со своими собаками дурачиться, как хочу, но я не имею никакого морального права считать их «человеками». Осознание этого — это профессионализм и здравый смысл. Когда человек начинает заигрываться и теряет грань — это опасно.

— Цирк с тиграми — это про осознание опасности?

— Опасность бывает разная. Опасность и лошадь представляет. Слоны — самые частоубивающие животные в цирке. В моей жизни огромное количество травм и околосмертельных случаев было с животными, которые, казалось бы, не опасны. Это наталкивает меня на определенные моменты, из которых я делаю выводы и осознаю, чем может закончиться встреча с тем или иным животным. Это дает мне осознание реальной природы вещей. Это как знакомство первобытного человека с огнем. Я знаю, что огонь опасен, а он — нет. В этом осознании и есть цивилизация. Общество деградирует до такой степени, что простые истины ему приходится заново объяснять. А что нужно сделать, чтобы этого не было? Нужно контакт человека и животного поставить на нормальный бытовой уровень. Любая нормальная семья, которая растит ребенка, должна знакомить его не с роботом, не с картинками, не с виртуальной графикой, а с нормальными животными. Тогда он будет понимать, что собака может укусить, кошка — оцарапать, тигр — съесть, а лошадь — лягнуть. И в том контакте человека с животным есть много социальных моментов. Момент заботы, например. Понимание, что животные со всей своей силой могут быть иногда и слабыми. Что порой им нужно помочь, помыть, обогреть. И эти социальные моменты — про наше общее существование. А когда это всё начинает разрушаться...

«Я вижу много самостроя»

— Самый банальный вопрос, наверное. Как вам Нижний Новгород?

— Я люблю ваш город. К сожалению, пандемия сделала паузу в нашей творческой жизни. В том числе пришлось притормозить с гастролями. Тем не менее я всегда с радостью приезжаю в ваш город. Здесь замечательные условия для гастролей. Это очень важно для цирковых артистов. Мы редко где бываем просто как туристы.

— Сколько раз вы уже были в Нижнем? Можете вспомнить?

— Раза четыре. Или пять. Первый раз, наверное, в 2009 году. Потом еще несколько раз в ваш город возвращались.

— У нас масштабное благоустройство прошло. Вы заметили, как город поменялся?

— Я не успел еще посмотреть много из-за работы. Из окна автомобиля и из окна поезда всё не увидишь. В настоящее время важно не только, чтобы всё развивалось и двигалось вперед. Такие события происходят. Важно, чтобы хуже не стало. Если стало лучше, это уже прекрасно. Но я уверен, что стало лучше. Когда я приехал, увидел красивый цветущий зеленый город.

— А что в Нижнем вам нравится? Что вы про него знаете?

— Ваш кремль, прекрасный цирк, мосты. Мог бы сейчас наплести красивых слов. Но я не люблю популизм. Нижний я не посещал как турист. Помню город таким, каким помню. И имею на это полное право. Не претендую на то, чтобы быть знатоком какого-то города или региона. Я скорее человек в роли наблюдателя.

— И у вас не было ни разу возможности погулять здесь?

— Если и гулял, то мало что запомнил. У меня такое количество путешествий. Бывало такое, что две страны в сутки меняются. Просыпаешься, открываешь глаза в номере гостиницы и пытаешься понять, где ты в принципе находишься. В таком потоке информации очень тяжело всё запомнить. Когда мы бывали в Нижнем Новгороде, то основные достопримечательности посещали. Благо, простите за тавтологию, наша профессия этому благоволит. Обычно мы успеваем увидеть что-то изнутри, пообщаться в городе с людьми. Не потемкинские деревни, конечно. Успеваем побывать в городе как жители. Так что картинка складывается не рафинированная. Можно взвесить все за и против.

Знаете, я сейчас наблюдаю за тем, как Москва меняется. Очень многое зависит от градоначальника. Собянин — хороший хозяйственник. Не побоюсь этого слова, один из лучших. А я был во многих мировых столицах. Он убрал самострой и сделал совершенно удивительную внешнюю картинку в городе. И, конечно, регионы очень страдают от отсутствия такой политики единой архитектурной формы, которую обязательно вводят. Будь моя воля, я бы в Москве архитектуру соблюдал такую готическую и неоклассическую.

— Со шпилями?

— Да. Как в комиксах Gotham City. Я бы это соблюдал. Потому что как только начинается строительство типовых стеклянных зданий, пусть и с оригинальной архитектурой, города становятся очень похожими. Нет разницы между тем, чтобы увидеть центр Лос-Анджелеса и Москва-Сити. За исключением редких узнаваемых башен. Абсолютная уникальность сталинских высоток — она радует. Я бы так делал. Но я в этом смысле дилетант. Да и не считаю, что каждый диванный эксперт может давать советы. Это должна быть серьезная политика. Но как человек искусства и представитель творческой интеллигенции я считаю, что это нужно продвигать. Чтобы не было нивелирования лица города.

Когда я приезжаю в региональные города, кроме Казани, Сочи, Петербурга, тех городов, которые благодаря определенным событиям преобразились в очень хорошую сторону, я вижу много самостроя. И много вот этих дебильных, простите за грубое слово, табличек электрических с лампочками. Тех, что просто привлекают внимание и напичканы повсюду, как в каком-то китайском квартале. Каждый рекламирует, что может: здесь — шаурма, там — парикмахерская. Вот это удручает. Но это, наверное, вопрос выживания. Если ты требуешь от людей, чтобы они соблюдали определенный формат, то нужно им давать и возможности. Когда люди выживают и зарабатывают как могут, они и используют доступные инструменты. Вот я еду сюда и по дороге вижу преимущественно «Магниты» и «Пятерочки» — достаточно бюджетные супермаркеты. Точно нет «Азбуки вкуса».

— Да есть же.

— Я не сомневаюсь, что Нижний Новгород — достаточно большой и богатый город, чтобы позволить себе такие сети, но в районах города в основном «упрощенка» такая. Но это тоже понятно. Если у людей определенный уровень достатка, если предприятия градообразующие работают на определенном уровне, ждать от людей, что они будут просто шиковать... Да и эти сети просто не выживут. Люди делают, что делают. Делают такие вывески, чтобы каким-то образом привлекать к себе внимание. Но архитектура от этого страдает.

— Ну, в Нижнем начали бороться с этой рекламой, которая уродует город.

— Она уродует всё. Я в России всё объездил. Везде одна и та же проблема. Это чистой воды экономика. Она с определенными вещами по типу стиля и архитектуры очень мало пересекается. Если экономика вырастает, если еще при этом хороший градоначальник, который не зациклен на своем достатке и своих интересах, то начинается прогресс и это уходит. Москва тоже не так давно была напичкана всякими щитками непроглядными. Их количество было не нормировано никаким образом.