«Кузнец должен быть ленивым». Рассказываем, как старинное ремесло чувствует себя в XXI веке

XXI столетие принято считать веком информационных технологий, однако ремесла, связанные с тяжелым физическим трудом, никуда не пропали. Как сказали бы в советской прессе, на нижегородской земле они до сих пор куют славу профессии. NN.RU посетил одну из кузниц, которая находится в Балахне. Евгений Чиклимов доказал, что его ремесло — настоящее творчество.

— Всё началось, как у большинства парней нашей страны — батя таскал с собой в гараж, — рассказал NN.RU балахнинец Евгений Чиклимов. — В 90-х у него был автосервис: жестянками всякими занимался. Всё детство я провёл с машинами. Затем отец устроился в кузницу в Нижний: начал гнуть первые решётки. Я учился на помощника машиниста электровоза и как раз проходил практику. Чтобы я не набедокурил, он взял меня к себе — так всё и началось. Это было в 2008 году, когда мне стукнуло восемнадцать.

Кузница на въезде в Балахну принадлежит отцу Евгения. У Чиклимовых даже сложилась своя династия: дед балахнинца не занимался ковкой, но работал с металлом, а вот прадед был настоящим кузнецом.

— В моём понятии хороший специалист получается только тогда, когда опыт передаётся из поколения в поколение, — отметил Евгений. — Такими династиями являются и врачи с военными. Муж с женой приходят домой и говорят о работе, дети всё это впитывают: таким образом получаются лучшие специалисты.

28-летний житель Балахны убеждён, что нужно отличать кузницу от мастерской. По его словам, мастерская — это сборочный цех. Изделия там делают из готовых элементов. А кузница — это то место, где металл греют. Но далеко не все его проекты можно отнести к кузнечному делу — больше к слесарному.

Разница между кузнечным делом прошлого и настоящего колоссальная, считает балахнинец. В былые времена у мастера всегда был подмастерье: кузнец стоял у горна с молоточком, а его помощник с молотом. Они не разговаривали друг с другом, поскольку, как правило, были глухие. Кузнецом был хиленький старичок, который понимал: сколько, когда и куда надо ударить. Должность подмастерья занимал здоровяк, махающий молотом.

— В XXI веке у нас есть электричество — что уж тут говорить, — пояснил кузнец. — Раньше раздували меха — сейчас включаешь поддув и всё. Плюс молот пневматический. Но это не превратилось в работу на станке, я всё также чувствую металл.

Евгений отметил, что кузнечное дело всё ещё остаётся востребованным — даже в XXI веке. И оно будет жить дальше, хоть и не так активно, как в прошлом.

— Есть вещи, которые просто невозможно заменить. Вы представьте, что, приехав в Питер, не увидите железных решёток, которыми ограждают каналы. Хотя, может лет через 50 наши потомки будут смеяться над железными идиотами и делать всё из пластика. Кузнечное дело осталось таким же искусством. Даже если спроса не будет, кто-то будет сидеть на пенсии и стучать маленьким молоточком. В Нижегородской области довольно много кузниц. Раньше на каждом заводе был кузнечный цех. Больше всего кузнецов в Питере — там такие ребята, что до них расти и расти. Можно и не дорасти.

Балахнинец рассказал, что кроме него и двух помощников, в кузнице работает художник. Он создаёт эскизы и общается с клиентами. Кузнец признался, что ещё ни разу не делал заказ точно по его рисунку — всегда какой-то момент он видит иначе.

— Я не называю своих помощников подмастерьями, потому что это обидно. Мне некомфортно работать с людьми, в которых есть негатив. Каждый, кто пробует работать со мной, предупреждён об этом. Не нужно недомолвок, говори всё как есть. Я работаю по-честному и общаюсь по-честному.

Евгений рассказал нам, что над одним заказом можно работать больше месяца: в это время он занимается только этим проектом. Причём, рабочий день идёт не по графику.

— Деньги для меня — не главное, — признался приверженец старинного ремесла. — Начинаю думать о них, только когда изделие принято. Если начинаешь думать о кошельке, из изделия получаются только деньги. Поставишь его, а оно тебе не нравится — клиенты это чувствуют. Приходится работать так, чтобы угодить и человеку, и себе. Но и дуракавалянием занимаемся, конечно же. Если смотреть по заработку, то я получаю, как среднестатистический россиянин: когда-то больше, когда-то меньше. Приходится планировать расходы, потому что они не стабильны.

Кузнечных дел мастер поспешил сообщить, что однообразие есть и в его ремесле. С каждым годом Евгения всё больше посещает осознание, что элемент остаётся прежним — меняется лишь загиб в другую сторону или под другим углом.

— Но это нельзя сравнивать с работой на заводе. Там пришёл, отработал свои восемь часов и ушёл. А здесь бывает, что делал какую-то операцию месяца два назад, а сейчас никак не идёт. Бросаешь всё, психуешь, может, домой уезжаешь. Только нужно решить — либо делаешь так, чтобы всё-таки получилось, либо придумываешь что-то другое. Кузнечное ремесло — художественная работа. Порой начинаешь подсчитывать, сколько времени потратил на изделие, и понимаешь, что ты альтруист по жизни. Они не стоят таких усилий за такие деньги. Я ещё понимаю, когда тебе понравилось, как получилось изделие. Хотя отец говорит, что это плохое качество — всегда что-то должно не нравится. Ты бы что-то изменил, но на это уже нет времени.

Евгений старается подходить к каждому своему изделию самокритично: чем дольше он его делает, тем больше оно ему не нравится.

— Сам клиент не понимает, почему я парюсь, ведь ему всё нравится. Когда ловишь эту волну, её нельзя упускать — только так можно развить своё мастерство. Придумываешь новые элементы, линии, изгибы или фактуру.

Балахнинский кузнец рассказал о главной сложности в своём ремесле — делать что-то новое и не понимать, что из этого получается. Спустя несколько недель работ свои ошибки чётко видны.

— Нужно не упустить момент и перенастроиться, — подчеркнул Евгений. — В большинстве случаев можно исправить свои ошибки. Знаете, каким качеством должен обладать кузнец? Он должен быть ленивым. Тут никакого смеха — мы не должны делать лишних движений. Переделать можно почти всё, но это займёт твоё время.

По-настоящему курьёзные ситуации бывают и в кузнечном деле: таким забавным случаем поделился с NN.RU Евгений Чиклимов.

— Давным-давно ставили балконное ограждение на втором этаже в Перевозе, — вспомнил кузнец. — Лестничный пролёт не позволял поднять эту решётку и пришлось поднимать её через балкон. Затянули верёвку, начали тащить — я снизу за этим наблюдал. У мужика наверху разогнулся крюк, которым зацепили решётку — с одной стороны её перекосило. А эта секция весила где-то под 90 кг. Тут дядя Аркаша, покойный друг отца, схватил её и держал одной рукой минуты полторы — другой схватился за железную трубу. Кричит: «Уйди!», а мы, как два ослика, стоим снизу и думаем, что делать. Упала она конечно, развалилась. Повезли обратно переделывать.

Евгений искренне любит своё ремесло: он целыми днями находится в кузнице, без выходных.

— Если быть до конца откровенным — я из дома убегаю на работу. Мне нравится это. Если распсиховаться, то могу и отпуск взять, но какой-то прагматизм удерживает. Семья конечно негодует, но все понимают, что это моя жизнь.