«Если начнем строить в этом году, то закончим к 24–25 годам»: Глеб Никитин — о метро, дублере Гагарина и инфраструктурных кредитах

В предыдущих частях интервью главного редактора NN.RU Дениса Стрелкова и Глеба Никитина они обсудили строительство вблизи Щёлоковского хутора, работу АНО «Центр 800» и готовность реконструируемых объектов к юбилею города.

В последней, заключительной части речь идет об инфраструктурных кредитах, то есть тех, которые федеральное правительство выделит Нижегородской области под крупные и очень дорогостоящие проекты. Всего проектов четыре: общественный транспорт, развитие метро, редевелопмент исторического центра и развитие инфраструктуры в новых районах Ольгино и Новинки. Отдельно губернатор рассказал про проект «Чистое небо» и газификацию Нижегородской области.

— Расскажите про IT-квартал, который Алексей Венедиктов сравнил с Силиконовой долиной.

— Сейчас много по этому поводу идет диалогов, в том числе в правительстве Российской Федерации, я там постоянно об этом рассказываю. Когда-то, когда я только заступил на должность, было огромное количество того, что называли «гнилушками». То есть большое количество находящихся в ужасном состоянии объектов: культурного наследия и просто зданий. Город был в таком запущенном состоянии. Была задача подготовить проект по восстановлению исторического центра. Мы его подготовили, представили президенту, получили одобрение своей работы, был разработан мастер-план по территории Започаинья. Это большая территория, по сути — четверть старого Нижнего, и, наверное, требующая самых активных действий. С одной стороны, с большим потенциалом, с большим количеством ценных объектов, с другой стороны, состояние было удручающим.

Мастер-план — это, по сути, электронная модель города. Послойная, которая включает в себя и сети, охранные и санитарно-защитные зоны, объемы и планировочные решения того, что можно сделать для сохранения исторической среды. То есть какая этажность может быть для возводимых объектов, чтобы при этом город не потерял свою историческую идентичность.

Мы сделали такой мастер-план. По сути, это электронная модель города. Начали его обсуждать. В Доме архитектора проводились круглые столы, все общественники, градозащитники, активисты — все имели возможность высказаться. Там было несколько вариантов этого будущего решения. В результате все сошлись на одном варианте, который предполагает появление, по разным оценкам, от 350 до 400 тысяч новых квадратных метров площадей, ну и реконструкцию около 300–350 тысяч метров. Пока эта дискуссия шла, так как много сообщений было в СМИ, ко мне пришли IT-компании: международный IT-кластер и часть крупных игроков на рынке IT. И сказали: «Глеб Сергеевич, мы видим, что вы делаете по центру. Это то, что нам надо. Мы бы хотели, чтобы наши сотрудники, наши компании, офисы находились в центре. Не хотим, как это часто бывает, чтобы нас отправляли на какие-то выселки, в какое-то чистое поле, где создаются какие-то непонятные анклавы, где с работы вышел домой и обратно, и ничего вокруг нет. А нам нужна движуха, наши работники, программисты и айтишники, они свободные, они могут и до 3 часов ночи программировать, а спать до 3 часов дня. Хочется, чтобы они, выходя с работы, попадали не в чистое поле, а в город. Где можно и кофе попить, и прогуляться, и пообщаться».

У них огромная потребность в новых площадях, в расширении. Огромная потребность в кадрах. В среднем рост потребности занятых в IT-сегменте составляет 3 тысячи в год. В прошлом году рост числа занятых был 12%. И это очень высокие заработные платы — в два раза выше, чем средние по региону.

В ходе этой работы получил полную уверенность, что Нижний Новгород — одна из IT-столиц России. Соотношение количества айтишников к общему числу населения у нас лучшее в России.

— Прогнозы есть по тому, сколько это может, помимо каких-то имиджевых вещей, принести налоговых поступлений в бюджет?

— Это очень детально проработанный вопрос, прописанный. Я получил уже поддержку большинства органов исполнительной власти по включению этого проекта в заявку региона на предоставление инфраструктурных бюджетных кредитов. Потому что там требуют обоснование возвратности за счет налогов. Здесь минимум 10 тысяч новых рабочих мест в сфере IT. А естественно, что когда появляется 10 тысяч работников, то это трафик, это малый и средний бизнес, это кафе, это какие-то рестораны, галереи.

Я всё время пытаюсь быть консервативным, говорю: 10 тысяч минимум. На самом деле с уверенностью можно говорить про 20 тысяч рабочих мест. Что это? Это налог на доходы физических лиц — основной источник бюджетных доходов областных, региональных. Это значительный рост таких доходов, который предполагает, что не только этот проект окупится, а еще за счет этого проекта и другие проекты, которые мы подаем в качестве заявки на одобрение в правительство, тоже обеспечены возвратностью. Это такой вытягивающий проект для других, например общественного транспорта.

Общественный транспорт в отдельности не окупается, но с таким проектом редевелопмента он может окупиться.

— А есть срок, когда это может заработать всё?

— Ну что-то мы уже делаем. Проектируем. Ильинка, кстати, уже сильно изменилась. Если вспомнить то, что было два года назад, то сейчас много объектов уже реконструировано и улучшено. Тот же Почаинский бульвар сейчас делаем. А что касается комплексной работы, то инфраструктурные бюджетные кредиты должны быть одобрены в ближайшие месяцы, по нашим оценкам, это до конца лета или начала осени. Как только будут приняты решения, мы сразу начнем работать. У нас всё готово, понимание проектов есть: это улично-дорожная сеть на Ильинке, перекладка трамвайных путей, перекладка коллектора под Почаинским оврагом, это восстановление части объектов культурного наследия, которые сейчас являются многоквартирными домами, которые требуют расселения, расселение аварийного фонда… То есть всё это запланировано, запрограммировано.

Вот сейчас, наверное, все уже забыли, как выглядела площадь Минина и Пожарского недавно. Здесь организована программа «Чистое небо». Мы убрали провода, мотки на опорах, убрали кривые опоры, которые давным-давно не использовались, в том числе троллейбусные. Сейчас площадь полностью преобразована: во-первых, полностью сделаны асфальтовое покрытие, разметка. Вся площадь, тротуарная часть уложена в брусчатку. Нет никаких проводов или визуального мусора. В результате площадь становится достойна столичного уровня, уровня современного города, каким Нижний Новгород и является.

Все объекты, которые здесь находятся, получат архитектурную подсветку. Кстати, в городе вообще не было архитектурной подсветки практически. Город выглядел темным с реки и с набережной, и со Стрелки. Сейчас мы подсвечиваем улицу Рождественскую, Большую Покровскую, в частности, здание первой городской думы, Нижневолжскую набережную и главные архитектурные объекты, формирующие лицо Нижнего. Они будут совершенно в другом виде представлены и нижегородцам, и гостям города.

— А если говорить об инфраструктурных кредитах. Те кредиты, которые Владимир Путин хотел выделить под развитие метро. Они тоже до конца лета?

— У нас это общая заявка. То есть у нас там четыре проекта в общей заявке. Это общественный транспорт без метро, это метро — они идут в совокупности в целом, но отдельные с точки зрения построения финансово-экономической модели, это ключевые территории для жилищной застройки — инфраструктура в Новинках и территории вокруг Ольгинской развязки и редевелопмент. На всё это одновременно мы планируем получить одобрение.

— Не сильно это ударит по бюджету? Кредиты всё же нужно отдавать, обслуживать…

— Минфин Российской Федерации очень внимательно смотрит за финансовым состоянием регионов, и при принятии таких решений у них есть такие ограничители, которые они установили, что государственный долг, даже включая инфраструктурные бюджетные кредиты, должен быть не более 100% собственных налоговых доходов, и должны быть собственные доходы, свободные от этих проектов, которые позволят обслуживать и тело [фактический заем], и проценты. Вот мы всё это обосновали, и все наши затраты мы сможем профинансировать.

Но вообще надо сказать, что у Минфина нашего очень консервативный подход к долговой региональной политике.

— То есть они скептически смотрят [на возможности регионов]?

— Вообще в принципе эти ограничители — 100%, например. Мы можем вспомнить, что в Китае провинции могут иметь в среднем долг до 300% к собственным налоговым доходам, а в некоторых провинциях — до 600%. И рост долга был в некоторых провинциях до 20–30% в год. Результатом стал 11%-ный рост экономики Китая, китайское экономическое чудо, которому мы все аплодируем, восхищаемся тем, что происходит. На самом деле никто ничего не придумал другого, кроме как долгового финансирования эффективных проектов. Главное, чтобы мы не брали долг непонятно на что. На то, что не приносит экономического эффекта. Это самое главное.

Здесь, как я уже говорил, проект очень взвешенный. Вообще эти инфраструктурные бюджетные кредиты вырабатывались с участием Нижегородской области и коллег из федерального центра.

— То есть на Нижегородскую область смотрят как на пилотный проект?

— Да, мы как пилот вместе отрабатывали проекты и те требования к этому инструменту, которые в результате родились. Почему это стало возможным? Потому что над программой агломерации мы работали задолго до того, как этот инструмент был представлен. Поэтому мы оказались одними из самых готовых к внедрению этого инструмента.

— Как обстоит дело со строительством обходов? Просто я с коллегами общался: мне как человеку, который недавно приехал в регион, бросилась в глаза большая колейность внутри города. Мне кажется, город нуждается в обходе.

— В этом году 35 километров только в Нижнем Новгороде либо сделано, либо делается, либо будет сделано. Безусловно, те работы, которые уже проводятся, должны быть осуществлены в кратчайшие сроки и запланированы таким образом, чтобы последовательность этих работ не приводила к транспортному коллапсу.

Что касается состояния дорог в городе. На самом деле из миллионников у нас, по-моему, второе место, в любом случае лидирующая позиция по соотношению дорог, которые находятся в нормативном состоянии, к ненормативным. На самом деле в Нижнем Новгороде неплохие дороги. Есть жалобы в части частного сектора. С этим надо работать. Там есть территории, где просто дороги на учете не стоят. Новые дороги надо делать. Увеличивать общую протяженность дорожных сетей. Естественно, это надо делать, и мы будем это делать. Но стандартные магистрали, самые основные, в неплохом состоянии в среднем для миллионников и в стране в целом. У нас вообще 85% дорог должно быть в нормативном состоянии к концу реализации нацпроекта. У нас сейчас уже 79%. Можно считать, что 21% в ненормативном состоянии. Ими продолжаем заниматься.

— Хорошо, а что со строительством дублеров проспекта Ленина и проспекта Гагарина?

— Что касается дублеров, это огромные капитальные вложения, которые ни в каких программах не участвуют. Например, комплексный план модернизации транспортной структуры федеральной. Он предполагает строительство внегородских дорог, магистралей, которые соединяют города. Вот вы спросили, чем я горжусь: Неклюдово — Золотово, Ольгинская развязка и Светлоярская — Циолковского — три уникальных проекта, которых не было ни в каких программах, и мы в них получили поддержку федерального центра. Что касается дублеров, еще раз говорю, здесь должны быть отдельные инновационные решения, и мы рассчитываем, что у нас получилось их найти, в частности, по дублеру проспекта Гагарина. Это территории, которые сейчас активно развиваются: Анкудиновка, Ольгино, Новинки, там, где строятся новые квадратные метры, появляются новые микрорайоны и транспортная ситуация будет сильно ухудшаться. И, конечно, нам нужен дублер. Поэтому мы включили его в инфраструктурные бюджетные кредиты.

— Возвращаясь к теме инфраструктурных объектов. У них есть какой-то срок реализации: строительство дублера, строительство новых станций? Сколько это лет может занять примерно?

— На самом деле всё это определяется проектом. В результате проектирования разрабатывается раздел, называющийся «Проект организации строительства». Мы можем только по неким аналогам сейчас планировать. Что касается станций метро, то если начнем в этом году, то 2024–2025 год. Если все проекты в целом взять, то завершение работ — это 2026 год. То есть 5 лет. Что касается обслуживания кредитов, это не менее 15 лет от момента последнего транша. Если последний транш будет в 2026 году, то прибавляйте 15 лет, и до 2041 года обслуживать кредиты.

— Работа общественного транспорта. Я знаю, что правительство региона забрало себе автобусы [у городских властей]. Была история, нам в редакцию приходило много жалоб по поводу того, что кондиционеры в автобусах не работают.

— Большое количество жалоб было в декабре 2019 года на отмену целого ряда маршрутов. Там был просто коллапс с этими жалобами, и я абсолютно согласен, что решения были абсолютно непродуманными и немотивированными. В этом не было смысла. Пришлось в течение всего января 2020 года целый месяц вводить дополнительные маршруты. Жалоб стало меньше на общественный транспорт. Конечно, это не означает, что он у нас в полностью надлежащем состоянии. На инфраструктурные и бюджетные кредиты мы поэтому и идем, что транспорт требует глобальной системной реновации. 300 единиц подвижного состава только в электротранспорте надо поменять. Мы, кстати, по автобусам 600 единиц за 3 года приобрели. Новых автобусов, в том числе и на газомоторном топливе. Но без электротранспорта, то есть его обновления и обновления инфраструктуры, глобально мы ситуацию, конечно, не поменяем.

То, что где-то они не работали и не сработали… Во-первых, нас природа испытывает в этом году. Вы, наверное, обратили внимание: 100-летний рекорд по снегу, теперь колоссальная жара. И, конечно, когда стоит такая жара, люди будут испытывать дискомфорт. Но это ситуация уникальная. Что касается где-то их нефункционирования, честно говоря, не готов сейчас подтвердить или опровергнуть. Я уточню, чем в результате эта проверка закончилась. Якобы не включали кондиционеры водители.

— Да, у них были опасения, что некоторые детали могут повредиться.

— Да нет, не в этом дело. Мотивация обычно очень простая: кондиционер бензин расходует. Мы в любом случае примем все решения и действия, чтобы такая ситуация больше не повторялась и таких действий от водителей больше не было.

Вообще то, что мы не автобусы забрали на региональный уровень, мы консолидировали все предприятия агломерации на региональном уровне. Перевели полномочия по маршрутной сети. В декабре 2019 года, когда были приняты эти городские решения, мы работали с этими жалобами, а Минтранс даже полномочий не имел принимать какие-то решения, например по восстановлению маршрутов. Пришлось в ручном режиме с городом работать через «Нижегородпассажиравтотранс», чтобы он выпускал дополнительные автобусы.

— А сейчас?

— Сейчас мы всё перевели на региональный уровень, плюс изменение законодательства было осуществлено для заключения так называемых брутто-контрактов. Брутто-контракты — это то, что дает возможность платить за транспортную работу вне зависимости от выручки и исключить негативную мотивацию перевозчиков. Это было сделано не просто так. Потому что мы не считаем, что мы управляем лучше, чем город. Это суть условия для реализации концессионного соглашения и получения поддержки, сейчас уже через инфраструктурные бюджетные кредиты, а раньше через капитальные гранты от Российской Федерации для комплексной реформы. Это необходимые условия, чтобы юридически была такая возможность. Мы всё, что от нас зависело, выполнили как условия. Теперь ждем начала реформы.

— В итоге до обслуживания пассажиров коммерческие структуры будут допущены? Или только муниципальные перевозчики?

— Конечно будут. По закону «О транспортном обслуживании» для допуска к конкурсу по маршрутам может быть любой перевозчик допущен.

— Некоторые города идут по пути, что они полностью обслуживают город частниками…

— Жизнь показала, можно московский опыт взять или казанский, что не оправдывает себя уход государственного или муниципального перевозчика из этого сегмента с полной передачей коммерсантам и частникам. Не работает эта история.

— А в обратную сторону?

— Я считаю, что, как и во всём, крайность всегда плоха. Не стоит все яйца складывать в одну корзину. Мы сделали модель еще в 2019 году. Согласно расчетам, чтобы муниципальное предприятие окупалось и операционно не было убытков, 60–70% на рынке автобусных перевозок должны быть муниципальными. Остальное может быть частным.

— Давайте поговорим о нацпроектах. Заксобрание, кажется, недавно высказало, что оно довольно, как правительство их реализовывает. Пандемия никак не повлияла на их реализацию?

— В 2020 году, по-моему, у нас 27% рост объема средств, привлеченных на национальные проекты. Количество проектов и объем ресурсов значительно увеличился, при том что пришла пандемия. Условия стали тяжелее, работы стало гораздо больше. Плюс еще к 800-летию надо готовиться, и у нас целый ряд проектов, которые не относятся к нацпроектам, например капремонт школ. Такая программа готовится и на федеральном уровне. Об этом говорил президент на съезде «Единой России». Это огромное подспорье, большая радость. Мне хочется думать, что это результат рассмотрения наших предложений, что есть такая программа и она эффективна. Скорость ее реализации усилится многократно, если появится такая поддержка. Думаю, что такую же программу, которую реализовывает Нижегородская область, будет реализовывать вся страна.

Что касается пандемии и нацпроектов. В конечном итоге все нацпроекты за 2020 год были реализованы, все показатели выполнены. И тут вопрос не субъективных оценок: хорошо или плохо. Тут бинарная система: сделал — не сделал. В нашем случае — сделал!

— А что с нацпроектом «Экология»? Там нужно было реализовывать накопленный в советские годы экологический ущерб.

— Нацпроект «Экология» — он многогранный. Самый большой внутри федеральных нацпроектов. Наверное, самый сложный, в том числе с учетом того, что большое количество внебюджетных ресурсов на сам проект должно быть привлечено. Надо, чтобы жители понимали, что это не только Дзержинск с его тремя объектами накопленного вреда. Это уже 20 введенных в эксплуатацию объектов очистных сооружений по оздоровлению Волги. Это 20 районов области из 52 получили новые очистные сооружения.

Это проект «Чистая вода», который привел к созданию объектов водоснабжения. В этом году, кстати, примерно 17 проектов по оздоровлению Волги реализуется. Всего было до этого 20, сейчас еще 17 плюсом. Населенные пункты будут получать эти новые системы жилищно-коммунального хозяйства.

Это Шуваловская свалка, например, которая сейчас ликвидируется в Нижнем Новгороде…

— С этими «дзержинскими объектами» как дела сейчас обстоят?

— Это объекты накопленного вреда, действительно крупные. По «Чистой стране» было ликвидировано полностью два из них. Это Игумново и «Белое море». Что касается «Черной дыры», там ликвидация продолжается. Этот объект оказался многократно сложнее с точки зрения химического состава и характеристик этого объекта, которые изначально по контракту были запланированы. Объем даже изменился того материала, который в ней находился. Но есть и хорошие новости. Те исследования, которые сейчас проводились, установили, что никакого воздействия критического на окружающую среду она сейчас не оказывает. В грунтовые воды эти отходы не уходят.

То, что это [ликвидация «Черной дыры»] потребовало больше времени, это объективная реальность, объективные характеристики… Но работа продолжается.

— Еще нацпроект «Жилье и доступная среда». Я посмотрел, там один из показателей — темпы объема жилищного строительства. Его должны довести до 1,88 млн квадратных метров в год. У меня два вопроса. Будут ли востребованы эти объемы строительства с учетом отрицательной демографической динамики? И второй: будут ли у людей деньги, чтобы эти метры покупать? Потому что с января 2020-го по январь 2021 года цена квадратного метра в Нижнем Новгороде, по данным сервиса Домострой.рф, выросла на 39%. При этом запланированный рост зарплат по Нижнему Новгороду сейчас на уровне 2–3% в год, то есть это даже ниже уровня инфляции.

— Мы находимся где-то в середине списка регионов по росту цены на жилье. Мы даже не находимся в некоей «красной» зоне, в которой 20 регионов, где этот рост оказался еще более значительным. Это плохо, что цена растет. Но, во-первых, это рынок, во-вторых, это говорит о том, что спрос огромный и спрос больше, чем предложение. Это отвечая на вопрос о востребованности 1,88 млн квадратных метров к 2026 году. Востребованы квадратные метры, производимые сейчас.

Сейчас, несмотря на пандемию, у нас рост объемов ввода 4% в 2020 году по отношению к 2019 году. Практически все квадратные метры уходят еще на этапе строительства через эскроу-счета. В любом случае невостребованных метров квадратных сейчас нет. То есть спрос больше, чем предложение. Это связано во многом с развитием ипотеки, с льготной ипотекой, которая была введена для стимулирования спроса. Это позволяет людям планировать свои расходы, исходя из этой ставки по ипотеке. Большое количество федеральных программ сейчас президент заявил и реализуется сейчас уже по специальным категориям граждан, например для многодетных. Это тоже будет приводить к тому, что будет расти спрос.

Что сделать так, чтобы не росла цена? Единственный вариант — это увеличивать предложение. Рынок — он же на то и рынок. Если есть дефицит, то растет цена. Если дефицита нет — цена падает.

Есть еще один фактор, конечно, кроме предложения. Это рост стоимости стройматериалов. Это тоже связано с тем же самым — большим ростом стройрынка, стройпроектов, который приводит к большой востребованности. Соответственно, к возможности увеличивать цену. Плюс конъюнктура мирового рынка по отдельным категориям биржевых товаров приводит к тому, что они растут. Правительство РФ сейчас много мер принимает, можно поизучать, например, те действия, которые с металлургами происходят. Внешторговые меры тоже обсуждаются. Просто мера убеждения. Будем рассчитывать, что эта динамика замедлится. Хотя, конечно, для нас для всех, кто реализует проекты — и для регионов, и для жителей, эта тенденция, безусловно, не самая, мягко говоря, благоприятная.

— Проект «Чистое небо» будет масштабироваться?

— Мы когда начинали проект «Чистое небо», к нему было очень тяжело подступиться. Я общался с большим количеством знакомых, друзей в других городах. По сути дела, этот проект глобально был реализован только в Москве. Пытались найти решения, которые бы позволили сократить затраты. Естественно, огромное количество собственников, правообладателей этих средств коммуникации… Можно было [использовать] государственно-частное партнерство, концессию какую-то продумать, но нигде никаких решений никто не реализовал подобного рода. По опыту Москвы говорили, что примерно на одну улицу требуется около миллиарда вложений, чтобы очистить город от визуального мусора. Но в результате у нас получилось найти решение без таких масштабных вложений. Мы начинали с 49 центральных улиц в Нижнем Новгороде, которые нужно было сделать в этом контексте.

Была пересмотрена модель работы правообладателей опор — это «Инженерные сети», МРСК и «Нижегородэлектротранс», в первую очередь «Инженерные сети». Были урегулированы вопросы ценообразования, потому что в «Инженерных сетях» отсутствовала какая-либо системная работа. В том числе на ущербных для города условиях подписывались договоры с операторами в части размещения проводов. Были установлены совершенно другие, прозрачные условия ценообразования, увеличены доходы «Инженерных сетей». И самое главное, что возникла мотивация у операторов убирать эти провода под землю, в коллекторы «Ростелекома».

— Это всё за счет соглашений с бизнесом?

— Это всё получилось сделать без государственных вложений. Вместо 49 улиц получилось сделать 70. Вложения города ограничились только затратами на уборку собственных сетей, связанных с «Безопасным городом». То, что было подведением к камерам. На них мы потратили где-то около 100 млн рублей. Всё остальное — за счет МРСК — правообладателя сетей, за счет «Нижегородэлектротранса» и за счет, естественно, операторов проводов. И до конца августа 70 улиц… Конечно, это не все улицы Нижнего Новгорода, это в основном центр, будут уже выглядеть совершенно по-другому. Это уже в следующем году. В любом случае это всего лишь один из элементов программы малого благоустройства, как я их называю. То, что делает город сейчас, это цветники, урны, бордюры, исправление визуального мусора, связанного с опорами освещения.

Самый большой, наверное, и востребованный проект нижегородцами — это энергосетевой контракт по освещению. Все 65 тысяч точек в городе, которые были заменены на светодиодные. Естественно, с экономией. В результате контракта удалось сэкономить, помимо собственно инвестиционных затрат, еще свыше 1 млрд, и за счет этого сделать архитектурную подсветку. Эти средства были высвобождены и направлены на архитектурную подсветку, а сам энергосервисный контракт, который практически уже завершен, привел к увеличению освещенности города практически на 40%. По нашим оценкам, в начале этого года мы недобирали 30%. Грубо говоря, город был недоосвещен. Сейчас мы превысили норматив.

— Что касается изменений в других городах. Вы, например, показывали проект благоустройства по Арзамасу на «Том Сойер фесте». Он показался мне интересным.

— Важно понимать, что там 125 домов, по каждому из которых детально проработана концепция его будущего, исходя из его прошлого. Работа, которая занимала несколько месяцев. Это то самое главное, что предшествует конкретным изменениям. То есть серьезная работа. И научная, и интеллектуальная, без которой нормально что-то сделать ни в какой сфере невозможно. Всегда этому должна предшествовать проработка. Так вот, основа, в том числе для развития города, такими вот действиями, работами, она положена.

Я очень хочу, чтобы у меня была возможность реализовать всё это самому. Практически везде есть стратегия. По всем отраслевым направлениям есть понимание, куда двигаться. Это самое главное.

— Давайте немного поговорим про газификацию. Я знаю, что планируется построить до 93 километров газовых сетей в 2021 году. Как продвигается газификация и есть ли опасения с последними взрывами, которые по разным причинам произошли. Понятно, что власти не виновны в этом, но всё-таки опасения людей по участию в газификации по поводу того, чтобы жить в доме с газом…

— В основном всё наоборот. Я к тому, что большинство жителей просит газифицировать. Во время поездок в районы постоянно ставится жителями вопрос по газификации. В этой сфере произошел прорыв, можно сказать, по поручению президента будет единый оператор газификации. По сути, «Газпром» и его дочерние структуры за свой счет, без денег жителей, доведут до забора домовладения газовую трубу. Здесь нужно подать заявку и поручения, что все заявки, которые будут поданы через портал «Госуслуги», МФЦ или сам сайт «Газпром газораспределение» — за полтора года «Газпром» должен будет все эти заявки удовлетворить. По нашим расчетам, это 49 000 домовладений…

— В этом году?

— За полтора года. До конца следующего года. Но это реальный прорыв. Но это речь идет о тех населенных пунктах, в которых труба так или иначе проходит в 500 метрах и т. д. А что касается газификации домовладений в негазифицированных населенных пунктах... Большая потребность, но и она будет удовлетворена. У «Газпрома» есть еще программа догазификации: газификации населенных пунктов, которые не были газифицированы. Сейчас у нас утверждена и подписана с «Газпромом» по Нижегородской области инвестиционная программа, которая предполагает 14,5 млрд вложений со стороны «Газпрома» и газификацию целого ряда населенных пунктов. Вот в Кировской области про юг идут рассуждения, а у нас — про север. Это газификация северных районов Нижегородской области — 6 районов, которые никогда не были газифицированы, всегда была большая боль и большая проблема с этим. То есть лет 15 не могли об этом договориться. Речь шла про то, чтобы сделать новый магистральный газопровод Йошкар-Ола — Шаранга — Шахунья, который как раз для газификации трех районов: Марий Эл, Кировская область и север Нижегородской области. Сейчас этот газопровод не рассматривается как решение, слава богу, и по конкретным регионам, в частности, по нашему приняли решения по строительству ГРС — газораспределительных станций и разбросу сетей непосредственно до районных центров. Дальше уже мы будем осуществлять синхронизацию.

Помимо этой газпромовской инвестиционной программы есть еще новая программа, которую «Газпром» сейчас разрабатывает по газификации дополнительных населенных пунктов. В этой сфере, я думаю, будет очень хорошая общая динамика по сравнению с предыдущими годами.

— Раз уж мы упомянули газ, не могу не вспомнить, что не так давно были последние громкие ЧП. Как вы реагируете, когда где-то что-то взорвалось, кого-то убили, что испытываете?

— Я думаю, что как любой нормальный человек реагирую. Всегда это воспринимается как трагедия и как переживания за людей. У меня есть ещё и дополнительная составляющая, связанная с потенциальным расселением и поиском средств. Это ресурсы, которые нужно будет отвлекать из других направлений. И Ломоносова, 15, и Краснодонцев, 17, и Маргуша в Дальнеконстантиновском районе, сейчас вот Светлоярская улица — я на все эти объекты сам лично выезжаю, общаюсь с людьми. Близко к сердцу принимаю, тяжело людям смотреть в глаза. Они все в таком шоке пребывают: вот была квартира, а сейчас даже вещи не можем забрать. Но ни одного человека мы не бросили с точки зрения компенсации за съём жилья, места временного пребывания. Конечно, люди выходили с пикетами, записывали обращения, хотели, чтобы их проблема была решена быстро и сразу. Но для этого требовалось пройти определенный путь, связанный в том числе с пониманием причин происшествия. Нередко ЧП связаны с нарушением техники безопасности. Так можно подставить и своих соседей, и тех, кто даже не живет в доме. Средства на расселение необходимы крупные, заранее в бюджете они не предусмотрены. Приходится брать из других статей, от чего-то отказываться. Это требует работы над бюджетом. В случае с Краснодонцев, 17 такое решение было принято.